Преподобный пимен великий. Преподобный и богоносный отец наш

Еще будучи молодым, Пимен пошел спросить одного старца о трех помыслах, которые его беспокоили, но во время беседы забыл об одном из них. Вернувшись к себе и вспомнив о нем, он тотчас вышел и пробежал большое расстояние, которое отделяло его от старца, чтобы повергнуть перед ним свой помысел. Старец, удивленный его заботой о чистоте сердца, предрек: «Пимен, твое имя будут произносить по всему Египту, и ты действительно станешь пастырем 1 огромного стада».

В 407 году варвары-мазики опустошили монашеские поселения в пустыне Скит. Семь братьев избежали смерти, уйдя по дороге добытчиков селитры. Они поселились в Теренуфе, в Верхнем Египте, на берегу реки Нил.

Пимен приобрел там большую славу, так что благочестивые люди оставили старцев, у которых имели обыкновение спрашивать совета, и приходили с вопросами к нему. Когда некий посетитель пришел спросить авву Анувия, тот отправил его к Пимену, понимая, что брат удостоился дара духовного наставления. Но Пимен никогда не брал слова в присутствии старшего брата и отказывался говорить при другом старце, хотя и превосходил их всех.

Мать семерых братьев, узнав, куда удалились ее сыновья, отправилась навестить их, но встретила решительный отказ. Поэтому она расположилась около церкви и стала ждать, когда подвижники придут в нее на еженедельную службу. Завидев мать, сыновья тотчас пошли обратно. Она побежала вслед за ними и, найдя дверь закрытой, начала жалобно стонать. Пимен отвечал ей изнутри: «Что ты предпочитаешь: увидеть нас здесь или в грядущем веке?» Она воскликнула: «Разве я не ваша мать? Разве не я вскормила вас грудью? Ныне мои волосы поседели, разве не могу я вас увидеть?» Он объяснил: «Если ты заставишь себя не видеть нас здесь, ты увидишь нас там, в вечности». И благочестивая мать удалилась полная радости, говоря: «Если я обязательно увижу вас там, то в таком случае я более не хочу видеть вас здесь».

Вначале Пимен много постился, проводя часто два или три дня без пищи, подвергая тело крайне суровым ограничениям. Но со временем он приобрел большой опыт в духовной науке и, став для обитателей пустыни врачом, кормчим и светочем рассуждения, учил питаться умеренно каждый день, чтобы не впасть ни в гордость, ни в чревоугодие и так следовать царским путем, который легок и необременителен. Одному брату, который соблазнился, застав его однажды моющим ноги, он ответил: «Мы учились убивать не наши тела, но наши страсти». Он также часто говорил: «Все, что превосходит меру, приходит от бесов».

Умеренный в подвижничестве, он был, однако, крайне суров в том, что касалось отношений с людьми. Он считал свою келью могилой, в которой монах, как покойник, должен оставаться чуждым любым земным привязанностям. Однажды правитель той области, желая его видеть, повелел арестовать его племянника, чтобы старец пришел заступиться за юношу. Но Пимен остался нечувствительным к мольбам сестры, сказав: «Пимен не родил сына». И велел сказать правителю, чтобы тот судил его согласно законам, если юноша прегрешил.

Когда посетитель хотел побеседовать с ним о возвышенных предметах, старец хранил молчание; но если его спрашивали о страстях и о том, как исцелить душу, тогда он с радостью отвечал. Он давал собеседникам ответы, соответствующие их пониманию и их возможностям, для того чтобы побудить к успехам в добродетели. Прежде всего он советовал не давать места страстным помыслам, угождая им или пытаясь им отвечать, и утверждал, что они тем самым исчезнут сами собой: «Мы не можем помешать им приходить, чтобы нас возмущать, но в нашей власти им сопротивляться». Он учил, что повергаться пред Богом, не оценивать самого себя и оставлять позади себя всякое собственное произволение – все это является средствами для очищения души, но главным образом благодаря самоосуждению и бодрствованию она может воздвигнуться и продвигаться к совершенству.

Когда его однажды спросили, следует ли порицать брата, которого мы увидели согрешающим, Пимен ответил: «В тот час, когда мы утаим проступок нашего брата, Бог утаит и наш, а в час, когда мы откроем проступок брата, Бог откроет также и наш». И когда старец увидел, как один брат заснул в церкви, он вместо того, чтобы обличить его, предпочел положить его голову себе на колени и позволил ему отдохнуть. Что же касается бдительности по отношению к самому себе, он соблюдал ее строго в любое время, зная, что начало всех пороков – рассеянность. Когда ему надо было выйти из кельи, он прежде проводил час, сидя и исследуя свои помыслы.

Он также говорил, что «человек нуждается в смирении, как в дыхании, которое выходит из его ноздрей», и что мы можем достичь этого смирения, дающего нам в любых обстоятельствах покой, через самоуничижение, которое заставляет нас считать своего брата за начальствующего. Что касается него, то он достиг такой степени презрения к самому себе, что чистосердечно заявлял: «Я повергаю себя в то место, в которое был повержен сатана, и ставлю себя ниже неразумных существ, потому что знаю, что они не подлежат наказанию». Когда его спросили, как это возможно – считать себя ниже всякой твари и даже убийцы, старец ответил: «Он совершил только этот проступок, но я убиваю каждый день».

Увидев однажды женщину, которая плакала на могиле мужа и сына, авва Пимен сказал брату Анувию, что если не стяжать такое состояние скорби и постоянного умерщвления плоти, невозможно стать монахом. В другой раз он был восхищен в присутствии одного из близких, который спросил, куда он был перенесен. Пимен ответил: «Моя мысль была там, где находится святая Матерь Божия, плачущая у Креста Спасителя, и я хотел бы плакать так все время».

Однажды к святому из Сирии пришли знаменитые люди, чтобы расспросить о чистоте сердца, но старец не знал греческого, а переводчика не нашлось. Заметив затруднительное положение посетителей, Пимен внезапно начал говорить по-гречески и сказал: «По природе вода – мягкая, а камень – твердый; но бурдюк, подвешенный над камнем, роняя воду каплю за каплей, проделает в камне дырку. Так обстоит дело и со словом Божиим: оно – нежно, а наше сердце – черство, но человек, который часто его слушает, открывает сердце страху Божию».

Авва Пимен долгие годы сиял как звезда в пустыне, наставляя собственным опытом и став живым образцом всех добродетелей. Он мирно почил некоторое время спустя после святого Арсения (после 449 г.), так и не увидев вновь Скитской пустыни.

1 Пимен (potmen) по-гречески означает «пастырь», «пастух». Более 200 изречений, изумительных по глубине и мудрости, делают Пимена первостепенной фигурой в различных сборниках апофтегм. Поскольку он часто передает изречения предшествующих отцов, то считается, что первые сборники апофтегм были составлены в кругу учеников аввы Пимена.

Составитель - иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод - издательство Сретенского монастыря

В приделе иконы Божией Матери «Утоли моя печали» находится икона преподобного Пимена Великого с частицей святых мощей.

Святой Пимен жил на рубеже IV–V веков. Он родился в Египте. В 15 лет Пимен присоединился к своим шести братьям, которые подвизались в Скитской пустыне: авва Анувий был старшим, а Паисий младшим.

Еще будучи молодым, Пимен пошел спросить одного старца о трех помыслах, которые его беспокоили, но во время беседы забыл об одном из них. Вернувшись к себе и вспомнив о нем, он тотчас вышел и пробежал большое расстояние, которое отделяло его от старца, чтобы повергнуть перед ним свой помысел. Старец, удивленный его заботой о чистоте сердца, предрек: «Пимен, твое имя будут произносить по всему Египту, и ты действительно станешь пастырем огромного стада».

В 407 году варвары-мазики опустошили монашеские поселения в пустыне Скит. Семь братьев избежали смерти, уйдя по дороге добытчиков селитры. Они поселились в Теренуфе, в Верхнем Египте, на берегу реки Нил.

Пимен приобрел там большую славу, так что благочестивые люди оставили старцев, у которых имели обыкновение спрашивать совета, и приходили с вопросами к нему. Когда некий посетитель пришел спросить авву Анувия, тот отправил его к Пимену, понимая, что брат удостоился дара духовного наставления. Но Пимен никогда не брал слова в присутствии старшего брата и отказывался говорить при другом старце, хотя и превосходил их всех.

Мать семерых братьев, узнав, куда удалились ее сыновья, отправилась навестить их, но встретила решительный отказ. Поэтому она расположилась около церкви и стала ждать, когда подвижники придут в нее на еженедельную службу. Завидев мать, сыновья тотчас пошли обратно. Она побежала вслед за ними и, найдя дверь закрытой, начала жалобно стонать. Пимен отвечал ей изнутри: «Что ты предпочитаешь: увидеть нас здесь или в грядущем веке?» Она воскликнула: «Разве я не ваша мать? Разве не я вскормила вас грудью? Ныне мои волосы поседели, разве не могу я вас увидеть?» Он объяснил: «Если ты заставишь себя не видеть нас здесь, ты увидишь нас там, в вечности». И благочестивая мать удалилась полная радости, говоря: «Если я обязательно увижу вас там, то в таком случае я более не хочу видеть вас здесь».

Вначале Пимен много постился, проводя часто два или три дня без пищи, подвергая тело крайне суровым ограничениям. Но со временем он приобрел большой опыт в духовной науке и, став для обитателей пустыни врачом, кормчим и светочем рассуждения, учил питаться умеренно каждый день, чтобы не впасть ни в гордость, ни в чревоугодие и так следовать царским путем, который легок и необременителен. Одному брату, который соблазнился, застав его однажды моющим ноги, он ответил: «Мы учились убивать не наши тела, но наши страсти». Он также часто говорил: «Все, что превосходит меру, приходит от бесов».

Умеренный в подвижничестве, он был, однако, крайне суров в том, что касалось отношений с людьми. Он считал свою келью могилой, в которой монах, как покойник, должен оставаться чуждым любым земным привязанностям. Однажды правитель той области, желая его видеть, повелел арестовать его племянника, чтобы старец пришел заступиться за юношу. Но Пимен остался нечувствительным к мольбам сестры, сказав: «Пимен не родил сына». И велел сказать правителю, чтобы тот судил его согласно законам, если юноша прегрешил.

Когда посетитель хотел побеседовать с ним о возвышенных предметах, старец хранил молчание; но если его спрашивали о страстях и о том, как исцелить душу, тогда он с радостью отвечал. Он давал собеседникам ответы, соответствующие их пониманию и их возможностям, для того чтобы побудить к успехам в добродетели. Прежде всего он советовал не давать места страстным помыслам, угождая им или пытаясь им отвечать, и утверждал, что они тем самым исчезнут сами собой: «Мы не можем помешать им приходить, чтобы нас возмущать, но в нашей власти им сопротивляться». Он учил, что повергаться пред Богом, не оценивать самого себя и оставлять позади себя всякое собственное произволение – все это является средствами для очищения души, но главным образом благодаря самоосуждению и бодрствованию она может воздвигнуться и продвигаться к совершенству.

Когда его однажды спросили, следует ли порицать брата, которого мы увидели согрешающим, Пимен ответил: «В тот час, когда мы утаим проступок нашего брата, Бог утаит и наш, а в час, когда мы откроем проступок брата, Бог откроет также и наш». И когда старец увидел, как один брат заснул в церкви, он вместо того, чтобы обличить его, предпочел положить его голову себе на колени и позволил ему отдохнуть. Что же касается бдительности по отношению к самому себе, он соблюдал ее строго в любое время, зная, что начало всех пороков – рассеянность. Когда ему надо было выйти из кельи, он прежде проводил час, сидя и исследуя свои помыслы.

Он также говорил, что «человек нуждается в смирении, как в дыхании, которое выходит из его ноздрей», и что мы можем достичь этого смирения, дающего нам в любых обстоятельствах покой, через самоуничижение, которое заставляет нас считать своего брата за начальствующего. Что касается него, то он достиг такой степени презрения к самому себе, что чистосердечно заявлял: «Я повергаю себя в то место, в которое был повержен сатана, и ставлю себя ниже неразумных существ, потому что знаю, что они не подлежат наказанию». Когда его спросили, как это возможно – считать себя ниже всякой твари и даже убийцы, старец ответил: «Он совершил только этот проступок, но я убиваю каждый день».

Увидев однажды женщину, которая плакала на могиле мужа и сына, авва Пимен сказал брату Анувию, что если не стяжать такое состояние скорби и постоянного умерщвления плоти, невозможно стать монахом. В другой раз он был восхищен в присутствии одного из близких, который спросил, куда он был перенесен. Пимен ответил: «Моя мысль была там, где находится святая Матерь Божия, плачущая у Креста Спасителя, и я хотел бы плакать так все время».

Однажды к святому из Сирии пришли знаменитые люди, чтобы расспросить о чистоте сердца, но старец не знал греческого, а переводчика не нашлось. Заметив затруднительное положение посетителей, Пимен внезапно начал говорить по-гречески и сказал: «По природе вода – мягкая, а камень – твердый; но бурдюк, подвешенный над камнем, роняя воду каплю за каплей, проделает в камне дырку. Так обстоит дело и со словом Божиим: оно – нежно, а наше сердце – черство, но человек, который часто его слушает, открывает сердце страху Божию».

Авва Пимен долгие годы сиял как звезда в пустыне, наставляя собственным опытом и став живым образцом всех добродетелей. Он мирно почил некоторое время спустя после святого Арсения (после 449 г.), так и не увидев вновь Скитской пустыни.

1 Пимен (potmen) по-гречески означает «пастырь», «пастух». Более 200 изречений, изумительных по глубине и мудрости, делают Пимена первостепенной фигурой в различных сборниках апофтегм. Поскольку он часто передает изречения предшествующих отцов, то считается, что первые сборники апофтегм были составлены в кругу учеников аввы Пимена.

Молитва преподобному Пимену Великому

О дивный угодниче, преподобне отче наш Пимене, недоумеем мы, грешнии, по долгу восхвалити тя. Был бо еси монахов образ, исцелений податель, пустыни житель, безмолвия рачитель, страстей искоренитель и всякия добродетели учитель. Сего ради умильно к тебе припадаем и смиренно просим: от сокровищницы твоея подаждь и нашему убожеству. Смирением твоим нашу гордыню низложи; безстрастием наши страсти попали; бодрствованием дух лености от нас отжени; слезными токи наше нечувствие пробуди; бдением от нерадения нас возстави; молитвами в нас пламень молитвы возжги; любовию нас братолюбны сотвори; подаждь же нам дух кротости и смирения, дух чистоты и благочестия; от страстей убо нас свободи и ко истинному покаянию приведи. Ты бо во уме твоем непрестанно имел еси на Кресте распятаго за нас Сына Божия. Того сладчайшее Имя во уме и сердце непрестанно имети и нам, окаянным, подаждь, да любовию Тому горяще и грехи наша помышляюще, страшный оный День судный сретити уготовимся и в Царствие Небесное внити с тобою и всеми святыми сподобимся, славяще Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.
Тропарь преподобному Пимену Великому, глас 8

Слез твоих теченьми пустыни бесплодное возделал еси, / и иже из глубины воздыханьми во сто трудов уплодоносил еси, / и был еси светильник вселенней, сияя чудесы, Пимене, отче наш, // моли Христа Бога спастися душам нашим.
Кондак, глас 4

Светлых подвиг твоих, преподобне отче, / наста днесь святая память твоя, / души благочестивых веселящи, / Пимене богомудре, // отче наш преподобне.
Величание

Ублажаем тя, / преподобне отче Пимене, / и чтим святую память твою, / наставниче монахов // и собеседниче Ангелов.

П реподобный Пимен Великий родился около 340 г. в Египте. С двумя своими братьями Анувием и Паисием он ушел в один из египетских монастырей, где все трое приняли иноческий постриг. Братья настолько были строгими подвижниками, что, когда их мать пришла в монастырь, чтобы повидать детей, они не вышли к ней из своих келлий. Мать долго стояла и плакала. Тогда преподобный Пимен сказал ей через закрытую дверь келлии: «Если ты перенесешь временную разлуку с нами, то в будущей жизни будешь видеть нас, так мы надеемся на человеколюбие Божие!» Мать смирилась и возвратилась домой.

Слава о подвигах и добродетелях преподобного Пимена распространилась по всей стране. Однажды правитель области пожелал видеть его.

Преподобный Пимен, избегая славы, рассудил: «Если вельможи станут приходить ко мне и почитать, тогда и многие люди из народа начнут приходить ко мне и мешать моему безмолвию и я лишусь благодати смирения, которую приобрел при помощи Божией». И передал он с посланным отказ. Для многих иноков преподобный Пимен был духовным наставником и руководителем. Они записывали его ответы для назидания себя и других. Один инок спросил: «Следует ли покрыть молчанием грех согрешившего брата, если случится увидеть его?» Старец отвечал: «Если мы скроем грехи братьев, то и Бог скроет наши грехи, и если ты увидишь согрешающего брата, не верь своим глазам и знай, что твои грехи подобны бревну, а грехи брата твоего подобны сучку, и тогда никогда не будешь приходить в смущение и соблазн». Другой инок обратился к преподобному, сказав: «Я тяжко согрешил и хочу провести в покаянии три года. Достаточен ли такой срок?» Старец отвечал: «Этого много». Инок продолжал спрашивать, какой срок покаяния преподобный сочтет для него нужным - год или сорок дней? Старец сказал: «Я думаю, что если человек от всего сердца покается и положит твердое намерение более не возвращаться ко греху, то Бог примет и его трехдневное покаяние». На вопрос, как избавиться от навязчивых злых мыслей, старец ответил: «Если человек имеет по одну сторону себя огонь, а по другую сосуд с водой, то, когда загорится от огня, берет из сосуда воду и гасит огонь. Подобно этому злые помыслы, внушаемые врагом нашего спасения, могут, словно искра, разжечь в человеке греховные пожелания. Надо тушить эти искры водой, то есть молитвой и устремлением души к Богу».

Преподобный Пимен был суровым постником и не принимал пищи по неделе и более. Однако другим он советовал есть каждый день, но без пресыщения. Про одного инока, разрешавшего себе принимать пищу только на седьмой день и гневающегося на брата, преподобный сказал: «Научился поститься по шесть дней, а от гнева не может воздержаться и один день». На вопрос, что лучше - говорить или молчать, старец сказал: «Кто говорит Бога ради - хорошо делает, и кто молчит Бога ради - тоже хорошо поступает». И еше: «Бывает, что человек кажется молчащим, но если сердце его осуждает других, то он говорит всегда. И есть такие, которые весь день говорят языком, но внутри себя соблюдают молчание, потому что не осуждают никого».

Преподобный говорил: «Человеку необходимо соблюдать три главных правила: бояться Бога, часто молиться и делать добро людям. Злоба никогда не уничтожит злобы. Если кто тебе сделал зло - сделай ему добро, и твое добро победит его злобу». Однажды, когда преподобный с учениками пришел в египетскую пустыню (так как имел обыкновение переходить с места на место, чтобы избежать славы от людей), ему стало известно, что живший там старец недоволен его приходом и завидует ему. Чтобы победить злобу отшельника, преподобный отправился к нему с братьями, захватив с собой пищи для угощения. Старец отказался выйти к ним. Тогда преподобный Пимен сказал: «Мы не уйдем отсюда, пока не сподобимся видеть и поклониться святому старцу», - и остался стоять на солнечном зное у дверей его келлии. Видя такое терпение и незлобие преподобного Пимена, старец принял его с любовью и сказал: «Справедливо, что я слышал о вас, но вижу в вас добрые дела во сто раз большие». Так умел преподобный Пимен угашать злобу и подавал собою пример другим. Он имел такое великое смирение, что часто со вздохом говорил: «Я буду брошен на то место, куда будет брошен сатана!»

Однажды к преподобному пришел инок издалека, чтобы послушать его наставление. Он начал говорить о возвышенном и труднопостигаемом. Преподобный отвернулся от него и молчал. Изумленному иноку объяснили, что преподобный не любит разговоров о возвышенных предметах. Тогда инок стал спрашивать его о борьбе с душевными страстями. Святой обратился к нему с радостным лицом: «Вот теперь ты хорошо сказал, и я стану тебе отвечать», - и долго поучал, как следует бороться со страстями и побеждать их.

Преподобный Пимен скончался в возрасте 110 лет, около 450 года.

Вскоре же по кончине он был признан святым угодником Божиим и получил наименование Великий - в знак великого смиренномудрия, скромности, правдивости и самоотверженного служения Богу.

Преподобный Пимен Великий родился около 340 г. в Египте. С двумя своими братьями Анувием и Паисием он ушел в один из египетских монастырей, где все трое приняли иноческий постриг. Братья настолько были строгими подвижниками, что, когда их мать пришла в монастырь, чтобы повидать детей, они не вышли к ней из своих келлий. Мать долго стояла и плакала. Тогда преподобный Пимен сказал ей через закрытую дверь келлии: "Если ты перенесешь временную разлуку с нами, то в будущей жизни будешь видеть нас, так мы надеемся на человеколюбие Божие!" Мать смирилась и возвратилась домой.

Слава о подвигах и добродетелях преподобного Пимена распространилась по всей стране. Однажды правитель области пожелал видеть его. Преподобный Пимен, избегая славы, рассудил: "Если вельможи станут приходить ко мне и почитать, тогда и многие люди из народа начнут приходить ко мне и мешать моему безмолвию, и я лишусь благодати смирения, которую приобрел при помощи Божией". И передал он с посланным отказ. Для многих иноков преподобный Пимен был духовным наставником и руководителем. Они записывали его ответы для назидания себя и других. Один инок спросил: "Следует ли покрыть молчанием грех согрешившего брата, если случится увидеть его?" Старец отвечал: "Если мы скроем грехи братьев, то и Бог скроет наши грехи, и если ты увидишь согрешающего брата, не верь своим глазам и знай, что твои грехи подобны бревну, а грехи брата твоего подобны сучку, и тогда никогда не будешь приходить в смущение и соблазн". Другой инок обратился к преподобному, сказав: "Я тяжко согрешил и хочу провести в покаянии три года. Достаточен ли такой срок?" Старец отвечал: "Этого много". Инок продолжал спрашивать, какой срок покаяния преподобный сочтет для него нужным - год или сорок дней? Старец сказал: "Я думаю, что если человек от всего сердца покается и положит твердое намерение более не возвращаться ко греху, то Бог примет и его трехдневное покаяние". На вопрос, как избавиться от навязчивых злых мыслей, старец ответил: "Если человек имеет по одну сторону себя огонь, а по другую сосуд с водой, то, когда загорится от огня, берет из сосуда воду и гасит огонь. Подобно этому злые помыслы, внушаемые врагом нашего спасения, могут, словно искра, разжечь в человеке греховные пожелания. Надо тушить эти искры водой, то есть молитвой и устремлением души к Богу".

Преподобный Пимен был суровым постником и не принимал пищи по неделе и более. Однако другим он советовал есть каждый день, но без пресыщения. Про одного инока, разрешавшего себе принимать пищу только на седьмой день и гневавшегося на брата, преподобный сказал: "Научился поститься по шесть дней, а от гнева не может воздержаться и один день". На вопрос, что лучше - говорить или молчать, старец сказал: "Кто говорит Бога ради - хорошо делает, и кто молчит Бога ради - тоже хорошо поступает". И еще: "Бывает, что человек кажется молчащим, но если сердце его осуждает других, то он говорит всегда. И есть такие, которые весь день говорят языком, но внутри себя соблюдают молчание, потому что не осуждают никого".

Преподобный говорил: "Человеку необходимо соблюдать три главных правила: бояться Бога, часто молиться и делать добро людям". "Злоба никогда не уничтожит злобы. Если кто тебе сделал зло, сделай ему добро, и твое добро победит его злобу". Однажды, когда преподобный с учениками пришел в египетскую пустыню (так как имел обыкновение переходить с места на место, чтобы избежать славы от людей), ему стало известно, что живший там старец недоволен его приходом и завидует ему. Чтобы победить злобу отшельника, преподобный отправился к нему с братьями, захватив с собой пищи для угощения. Старец отказался выйти к ним. Тогда преподобный Пимен сказал: "Мы не уйдем отсюда, пока не сподобимся видеть и поклониться святому старцу", - и остался стоять на солнечном зное у дверей его келлии. Видя такое терпение и незлобие преподобного Пимена, старец принял его с любовью и сказал: "Справедливо, что я слышал о вас, но вижу в вас добрые дела во сто раз большие". Так умел преподобный Пимен угашать злобу и подавал собою пример другим. Он имел такое великое смирение, что часто со вздохом говорил: "Я буду брошен на то место, куда будет брошен сатана!"

Однажды к преподобному пришел инок издалека, чтобы послушать его наставление. Он начал говорить о возвышенном и труднопостигаемом. Преподобный отвернулся от него и молчал. Изумленному иноку объяснили, что преподобный не любит разговоров о возвышенных предметах. Тогда инок стал спрашивать его о борьбе с душевными страстями. Святой обратился к нему с радостным лицом: "Вот теперь ты хорошо сказал, и я стану тебе отвечать", - и долго поучал, как следует бороться со страстями и побеждать их.

Преподобный Пимен скончался в возрасте 110 лет, около 450 года. Вскоре же по кончине он был признан святым угодником Божиим и получил наименование Великий - в знак великого смиренномудрия, скромности, правдивости и самоотверженного служения Богу.

Молитва пимена великого

ПРЕПОДОБНЫЙ И БОГОНОСНЫЙ ОТЕЦ НАШ

Тропарь, глас 8:

Слез твоих теченьми пустыни безплодное возделал еси, и иже из глубины воздыханьми во сто трудов уплодоносил еси, и был еси светильник вселенней, сияя чудесы,

Пимене, отче наш, моли Христа Бога спастися душам нашим.

Светлых подвиг твоих, преподобне отче, наста днесь святая память твоя, души благочестивых веселящи, Пимене богомудре, отче наш преподобне.

О дивный угодниче, преподобне отче наш Пимене, недоумеем мы, грешнии, по долгу восхвалити тя. Был бо еси монахов образ, исцелений податель, пустыни житель, безмолвия рачитель, страстей искоренитель и всякия добродетели учитель. Сего ради умильно к тебе припадаем и смиренно просим: от сокровищницы твоея подаждь и нашему убожеству. Смирением твоим нашу гордыню низложи; безстрастием наши страсти попали; бодрствованием дух лености от нас отжени; слезными токи наше нечувствие пробуди; бдением от нерадения нас возстави; молитвами в нас пламень молитвы возжги; любовию нас братолюбны сотвори; подаждь же нам дух кротости и смирения, дух чистоты и благочестия; от страстей убо нас свободи и ко истинному покаянию приведи. Ты бо во уме твоем непрестанно имел еси на Кресте распятаго за нас Сына Божия. Того сладчайшее Имя во уме и сердце непрестанно имети и нам, окаянным, подаждь, да любовию Тому горяще и грехи наша помышляюще, страшный оный День судный сретити уготовимся и в Царствие Небесное внити с тобою и всеми святыми сподобимся, славяще Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

«Радуйся, светильниче молитвы неугасающий!»

О дин из величайших представителей древнего монашества, преподобный и Богоносный отец наш Пимен Великий родился около 340 года в Египте. С раннего детства преподобный выразил особенное расположение к монашеству как к духовной науке, как к науке из наук. Совсем еще молодым юношей с двумя своими братьями он ушел в один из монастырей в египетской пустыне Скитос, где все трое приняли иноческий постриг в 356 году. Проводя время в строгом посте и молитвенных подвигах, преподобный достиг такой высоты добродетелей, что вошел в совершенное безстрастие.

Для многих иноков авва Пимен был духовным наставником и руководителем. Для назидания себя и других они записывали его наставления, полные глубокой мудрости и облеченные в простые, доступные всем формы. Авва Пимен говорил: «Человеку необходимо соблюдать три главных правила: бояться Бога, часто молиться и делать добро людям. Злоба никогда не уничтожит злобы; если кто тебе сделал зло, сделай ему добро, и твое добро победит его злобу».

Изречения аввы Пимена, его образ мыслей всегда всеми святыми иноками признавались драгоценным, бесценным сокровищем, духовным заветом и наследием православному монашеству.

Прославившись святостью своей жизни и глубокой назидательностью своих поучений, имея около 110 лет от рождения, египетский пустынник скончался ок. 450 г. Вскоре же он был признан святым угодником Божиим и в знак великого смиренномудрия, скромности, правдивости и самоотверженного служения Богу получил наименование Великий.

Жизнь преподобного Пимена Великого, его служение людям являют нам яркий пример духовной красоты и величия православного подвижничества IV – V веков.

Память преподобному Пимену Великому Церковь празднует

«Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие.

Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий.»

З авещанное преподобным Сергием Радонежским, святым «игуменом земли Русской», почитание Святой Троицы стало одной из наиболее глубоких и самобытных черт русской церковности. В старину на Руси возводилось множество храмов и обителей во имя Троицы Живоначальной «чтобы постоянным взиранием на Нее побеждался страх ненавистной розни мира сего».

В дореволюционной златоглавой Москве, среди её древних святынь насчитывалось около пятидесяти Троицких церквей. Однако некоторые их них были названы не по посвящению главного Троицкого престола, а по имени святого, во имя которого был освящен один из церковных приделов – два Сергиевских, два Никольских… и два Пименовских храма, старый в Старых Воротниках и новый в Новых Воротниках, что в Сущеве.

По милости Божией, под Покровом Пресвятой Богородицы, молитвами преподобного Пимена Великого и под Первосвятительским омофором Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла храм и приход преподобного Пимена Великого в Новых Воротниках и ныне продолжает свое служение во славу Божию, в лоне Русской Православной Церкви.

Начало истории этого храма относится к середине ХVII века. Основание ему было положено в 1658 году, в царствование государя Алексея Михайловича (1645-1676) при Патриархе Никоне (1652-1666).

Государь Алексей Михайлович

Время не сохранило имен основателей храма, однако известно, что построен он был слободой воро тников – особого отряда ратных людей, охранявших воротные (т.е. проездные) башни крепостных стен Москвы в XIV-XVII веках.

Воротники были частью постоянного гарнизона крепости и относились к разряду служилых людей «пушкарского чина», т.к. в широкий круг их обязанностей входило обслуживание имевшейся при крепостных воротах артиллерии. Основной же обязанностью воротников было несение постоянной караульной службы у крепостных ворот, запиравшихся на ночь, хранение ключей от них и защита их при нападении врагов, а также выполнение некоторых технических функций, т.к. воротные башни средневековой крепости были весьма сложным инженерным сооружением, требующим определенных технических навыков.

Жили воротники закрытыми слободскими поселениями сначала у башен Кремля, а затем у ворот Белого города, в Земляном городе. Они имели земельные наделы, могли заниматься огородничеством и разными ремеслами, но всегда должны были быть готовы на государеву службу. Вступавший в воротники «приводился к вере» (т.е. к присяге): «Будучи в той воротничьей службе, всякую его государеву службу служить и на карауле стоять, где по наряду указано будет, со своею братиею в равенстве».

«Москва. Ворота Белого Города, XVII в.» Художник А. Васнецов

При государе Алексее Михайловиче «тишайшем» древняя столица переживала бурный рост и развитие. Возводилось множество новых каменных храмов и палат, перестраивались старые церкви, умножались их святыни. Но частые пожары снова и снова опустошали город. Страшной бедой обернулась для Москвы и её жителей эпидемия чумы 1654 года и сопутствовавшие ей пожары. Болезнь унесла жизни многих тысяч москвичей, а огонь уничтожил большую часть деревянного города. Необходимость усиления противопожарных мер с изменением структуры заселения разраставшейся столицы стала к этому времени особенно острой.

По царскому указу бoльшая часть слобод, располагавшихся в густо заселенном Земляном городе, выводилась за его пределы, в ближайшие пригороды. Так, в 1658 году слобода воротников, располагавшаяся между Тверскими и Дмитровскими воротами, переселилась чуть севернее, в старинное окраинное село Сущево, где образовалась Новая Воротниковская слобода. Здесь, в живописном месте, на берегу большого красивого пруда новоселы сразу выстроили себе деревянную церковь с главным престолом во имя Живоначальной Троицы и приделом в честь преподобного Пимена Великого, которого воротники издревле почитали своим Небесным покровителем.

Новая церковь почти в точности повторяла уже имевшуюся у воротников на их прежнем месте старую Троицкую церковь, которая также имела Пименовский придел, и которая (согласно сохранившимся документам) была «перенесена» ими «со старого места», по-видимому от стен Кремля, к Тверским воротам еще в 1493 году (в связи с расширением Кремля и строительством новых кремлевских стен в 1485-1516 гг.). Таким образом, у стражей московских ворот возникло две святыни – два одноименных храма, в просторечии именуемых «Пимен Старый» и «Пимен Новый» – два свидетельства особого почитания этими служилыми людьми великого египетского аввы, наставника монашествующих, учителя смирения и послушания.

В чем же причина такого почитания этого святого московскими воротниками? Когда затеплилась первая лампада в возведенном ими в его честь храме? По мнению многих историков, ответ на эти вопросы следует искать в описаниях трагических событий 1382 года, когда ордынский хан Тохтамыш, после безуспешной трехдневной осады Москвы, укрепленной новой белокаменной крепостной стеной, обманом заставил доверчивых москвичей отворить городские ворота, ворвался с войском в город и полностью разорил его. Уцелели только крепкие, белокаменные крепостные стены и башни. Случилось это, как свидетельствует летопись, 26 августа вечером, в канун дня памяти преподобного Пимена Великого, празднуемого Церковью 27 августа (9 сентября по новому стилю).

Осада Москвы Тохтамышем

(миниатюра из летописного свода)

В течение одного года столица была заново отстроена и заселена; видимо к этому времени и относится возведение защитниками московских крепостных ворот первого Пименовского храма у стен Кремля.

Созидание храма Божия есть не только факт истории, но прежде всего факт жизни духовной. Поэтому очевидно, что посвящение преподобному Пимену Великому придела возведенного воротниками храма явилось свидетельством глубокой и неразрывной связи в Церкви всех святых, просиявших от древности до наших дней во всех землях и во всех народах. Верующие люди на Руси всегда любили молиться самым великим и строгим подвижникам древности, светильникам Божиим первых веков христианства, обращаясь к ним за молитвенным предстательством и в радости и в скорби.

Д ва храма, старый и новый, долго жили рядом, на расстоянии менее одной версты друг от друга, как два духовных брата, старший и младший. Оба были любимы прихожанами, оба неоднократно перестраивались, поновлялись и благоукрашались.

Храм прп. Пимена великого в Старых Воротниках,

1882 г. (архив Н.А.Найденова)

Храм прп. Пимена Великого в Новых Воротниках,

1882 г (архив Н.А. Найденова)

В 20-30-е годы XX века – годы гонений и богоборчества – «Пимен Старый» разделил судьбу многих московских святынь. В начале 1920-х годов храм был закрыт, а в 1932 г. разрушен. Уцелевший по милости Божией «Пимен Новый» стал его «духовным восприемником».

Н овая деревянная Пименовская церковь простояла недолго – сгорела при пожаре 1691 года. По благословению Патриарха Адриана она была выстроена вновь в 1696-1702 гг., но уже в камне, и освящена в 1702 году с теми же престолами – главным Троицким и приделом во имя преподобного Пимена Великого. Архитектурный облик новой каменной церкви был характерен для конца XVII века, периода «московского барокко». Это был простой одноапсидный храм, «восьмерик на четверике», завершенный восьмигранным глухим барабаном с небольшой главкой, с одним южным приделом и трапезной, к которой с запада примыкала невысокая колокольня.

В XVIII столетии, с переводом столицы на берега Невы и с потерей военного значения московских укреплений, воротники стали профессионально невостребованными и оказались на положении обычных городских жителей. Постепенно стал исчезать и слободской уклад с однородным населением. Наиболее предприимчивые из слобожан уходили в вольные торговые промыслы, пополняя купеческое сословие. Так, постепенно прихожанами «Нового Пимена» становились обычные горожане разных сословий – рабочий люд и мещане, «благородные» и купцы, крепостные крестьяне и вольноотпущенные, служащие разных заведений и военные. По данным «Древней Вивлиофики» в 1722 году в приходе насчитывалось 170 домов. Благочестивым попечением состоятельных прихожан храм неоднократно поновлялся, перестраивался и благоукрашался.

В 1760-1770 годы была значительно расширена трапезная. Тогда же была возведена новая колокольня, которая была вновь перестроена во второй половине XIX столетия.

В период с 1796 по 1806 гг. был устроен, а в 1807 г. освящен второй, северный придел во имя Владимирской иконы Божией Матери. О создании этого придела сохранилось благочестивое предание, по которому однажды, на месте строительных работ по расширению трапезной, игравший здесь слепой мальчик прозрел, после того, как поднял с земли какой-то предмет и потер глаза рукой, державшей этот предмет. В руке своей прозревший мальчик увидел высеченную в камне маленькую икону Божией Матери, Её Владимирский образ. Во имя этой иконы и был освящен второй придел в память совершившегося от нее чуда. А иконочка эта долгое время хранилась в храме и еще в начале XX века находилась на специальном аналое за солеей, против иконы преподобного Пимена, среди других святынь храма. Дальнейшая судьба этих святынь и каменной иконки неизвестна. Ясно только, что их исчезновение связано с событиями периода богоборчества.

Т ак, через посвящение нового придела Владимирской иконе Божией Матери – патрональной иконе града Москвы – в духовной истории Пименовского храма соединились события русской церковной истории конца XIV века.

Ровно через 13 лет после упомянутого Тохтамышева разорения Москвы, в тот же день 26 августа (8 сент. н. ст.), но уже 1395 года, произошла встреча московским духовенством во главе со святителем Киприаном чудотворного образа Богородицы, принесенного из Владимира в столицу.

Москвичи со страхом ожидали нападения полчищ Тамерлана, готовясь постом и молитвой «встретить гнев Божий в душевной и телесной чистоте». На этот раз предстательством Заступницы Усердной город был спасен – грозный завоеватель отошел от Москвы в тот самый день и час, когда произошло торжественное «сретение» чудотворной иконы.

Владимирская икона Божией Матери

Придел Владимирской иконы Божией Матери

Святейший Патриарх Московский

и всея Руси Пимен (фото 1971 г.)

Во второй половине XIX столетия возникла необходимость значительного расширения храма. В прошении от 16 мая 1879 г., подписанном настоятелем храма протоиереем Александром Никольским (1813-1885), старостой и приходским советом, сообщалось, что церковь «оказывается по числу прихожан весьма тесною». По проекту архитектора Д.А. Гущина, в 1881-1882 гг. были удлинены на восток оба придела, полностью перестроены алтарные апсиды, в результате чего иконостасы всех трех алтарей вышли на одну линию. Были поновлены росписи и внешняя отделка храма, добавлены новые элементы барочного декора в духе позднего XVII века. Фасады церкви получили при этом новое декоративное оформление, выдержанное в духе эклектики, воспроизводящей формы «русского стиля» и «московского барокко». Теперь, по словам современников, когда-то «тесная и довольно мрачная церковь» стала одним из «обширнейших храмов Москвы, отделанных с истинно изящным великолепием».

Освящение расширенного и возобновленного храма было совершено в день памяти преподобного Пимена Великого, 27 августа 1883 года, Высокопреосвященным Иоанникием (Рудневым, † 1900), митрополитом Московским и Коломенским (1882-1891), впоследствии митрополитом Киевским и Галицким. В том же году, 15(28) мая, Священное Таинство Коронования на Царство Русское принял Император Александр III Александрович по окончанию траура по убиенному державному отцу. Памятником этим двум событиям служат необыкновенной красоты священные хоругви, по сей день с благоговением хранимые в Пименовском храме.

Александр III Александрович, Миротворец

и Коломенский (1882-1891)

Хоругвь (работа А. Кузьмичева,

К этому времени при храме уже было открыто приходское Попечительство для помощи бедным, которое «помимо временных пособий неимущим, немалому числу осиротевших семейств выдавало пособия ежемесячно по три, пять, восемь, и при особой нужде более рублей…», как сообщалось в Московских Церковных Ведомостях (1883, № 38).

Через десять лет начался следующий этап строительных работ. По новому, утвержденному в 1892 г. проекту, автором которого был архитектор А.В. Красильников, храм значительно распространялся на запад. Все работы производились на средства жертвователей и прихода. Так, к лету 1893 г. храм был увеличен в длину за счет распространения трапезной на запад, для чего пришлось засыпать пруд. Был перестроен первый ярус колокольни и пристроена паперть с небольшими шатровыми палатками по бокам. В результате приделы стали еще просторнее, а оба восточных столба колокольни оказались внутри храмового пространства.

Храм приобрел тот внешний вид и те размеры, которые сохранились до наших дней. Максимальная длина его составила 45 метров, ширина около 27 метров, общая площадь (без солеи и алтаря) около 600 квадратных метров, что позволяет вместить на праздники до 4000 богомольцев.

План-схема храма (2008 г.)

После завершения работ по расширению храма, в 1897 году было начато обновление его внутреннего убранства. Приходской совет во главе с настоятелем, о. Василием Славским (1842-1911) и старостой, купцом С.С.Крашенинниковым, принял решение использовать в качестве образца эскизы росписей Свято-Владимирского Собора в Киеве, выполненных к 1896 г. лучшими мастерами своего времени – В.М. Васнецовым, М.В.Нестеровым, М.А.Врубелем, П.А.Сведомским, В.А.Котарбинским и др. Главная роль в создании храмовой росписи Владимирского собора принадлежала В.М.Васнецову, основоположнику особого «русско-византийского стиля» в живописи.

Идея преемственности русского православия от Византии, включенности русской Церкви в историю Вселенского православия легла в основу программы создания нового внутреннего убранства Пименовского храма. Автором проекта и руководителем работ был назначен признанный мастер «русского модерна», выдающийся архитектор Ф.О.Шехтель (1859-1926).

Обратившись к возможностям византийского стиля, Ф.О.Шехтель создал проект, по которому группой талантливых мастеров (П.А.Баженовым, росписи; И.А.Орловым, резьба; А.Кузмичевым, ризы на иконах; и др.) за десять лет работ был выполнен один из лучших храмовых интерьеров, созданных в Москве на рубеже XIX-XX веков, отличавшийся необыкновенным величием, гармонией и красотой. Таким он, благодарение Богу, сохранился и до наших дней.

Интерьер Пименовского храма, начало ХХ века. (Фото из архива протод. Сергия Голубцова, Синодальная библиотека).

Иконостасы всех трех смежных между собой алтарей были объединены в единый двухъярусный ансамбль, выполненный в византийском стиле из белого итальянского мрамора. При всей своей обширности и нарядности декора, иконостас поражает строгим изяществом и чистотой своих линий. Его великолепная резьба (работа И.А.Орлова) воспроизводит раннехристианскую, византийскую духовную символику. Мраморный декор включает растительный орнамент, пальмовые ветви – символ Царствия Небесного, «Чашу спасения», разные формы креста, хризмы, «альфа и омега», гроздья винограда и побеги виноградной лозы. Арка центрального иконостаса увенчана крестом в виноградной лозе – символом Воскресения Христа и жизни вечной. Бронзовые с позолотой решетчатые Царские Врата, прекрасно гармонирующие с белым мрамором, открывают вид на запрестольные образы росписи алтаря.

Над иконостасом как бы парит огромный величественный Васнецовский образ Царицы Небесной, словно шествующей по облакам с Богомладенцем на руках навстречу молящимся.

Интерьер главного храма (2008 г.)

Стены и своды храма украшают росписи, выдержанные в русско-византийском стиле. Под сводами – 18 сюжетных композиций (включая запрестольные и иконостасные) на евангельские темы; на стенах и столпах – 120 ростовых иконописных образов святых, «человеков Божиих», служивших Господу в земной жизни во имя жизни Небесной. Росписи всех трех алтарей посвящены, в основном, святым первых веков христианства – египетским подвижникам, святителям, преподобным, учителям Церкви и исповедникам веры Христовой. В главном куполе – изображение Спаса Вседержителя (Благословляющего) в окружении хора ангелов. В левой руке Спасителя Евангелие, где золотом горят слова «АЗЪ ЕСМЬ СВЕТЪ МIРУ».

Господь Вседержитель и хор Ангелов (роспись главного купола)

Роспись сводов четверика основного объёма. Паникадила.

"Распятый Бог-Сын". Роспись западной стены главного алтаря (композиция В.М. Васнецова).

Алтарь главного храма. Пасха Христова, 2008 г.

В росписи храма присутствуют и декоративные элементы русско-византийского стиля – растительные узоры и ленточный орнамент, который «поддерживает» живопись, собирает все ее детали воедино. В лентах орнамента – строки из Евангельских текстов и молитвословий.

О «деле спасения нашего» повествуют и живописные композиции на Евангельские темы и образы святых апостолов, мучеников, святителей, преподобных, благоверных князей и святых жен, подвигом веры прошедших чрез дверь храма земного в Святилище вечной Славы Божией. В этих образах – вся история Православия, все порывы духа, ищущего подвига и правды. Живопись храма в целом – и по византийской стилистике, и по сюжетам, и по составу изображений святых – придает его внутреннему убранству величественный, вселенский характер и наполняет его необыкновенной гармонией и красотой.