Испания. Испания во второй мировой войне Воевала ли испания на стороне гитлера
Креленко Денис Михайлович,
кандидат исторических наук,
доцент кафедры новой и новейшей истории СГУ
Международные отношения периода Второй мировой войны, процессы складывания противостоящих друг другу военных блоков и расклад взаимоотношений внутри них, безусловно, одна из интереснейших тем в исторической науке. Несмотря на наличие значительного и разнообразного круга научной литературы, посвященной этой теме существует ряд вопросов, оставшихся вне пристального внимания историков. Некоторые из них заслуживают более детального анализа в силу того влияния, которое они оказали на общий ход и исход мирового конфликта. Одной из таких тем, несомненно, является изучение роли Испании в событиях 1939-1945 годов.
Этой теме посвящены или касаются ее ряд интересных исследовательских работ. Отечественные исследователи, затронувшие данную проблему, сходятся во мнении, что франкистская Испания была верным сателлитом фашистской Германии и стран “Оси”. Эта точка зрения на первый взгляд представляется вполне оправданной и обоснованной, если принять во внимание, что традиционно признавалась “духовная” близость между существовавшими в этих странах политическими режимами и тесное экономическое сотрудничество между Испанией и “Осью”. В качестве весомого подтверждения этого приводится, обычно, участие в боевых действиях на Восточном фронте испанской добровольческой “Голубой дивизии” и авиаэскадрильи “Сальвадор”. Однако, при более внимательном рассмотрении с привлечением большего числа фактов окончательный вывод о последовательно прогитлеровской позиции Франко представляется спорным. Задача данной работы заключается в том, чтобы попытаться уточнить объем вклада Испании в ход и исход Второй мировой войны.
Думается, начать следует с того, что на протяжении всей войны Испания официально сохраняла статус нейтрального государства. Казалось бы, получив в период борьбы за власть в стране значительную поддержку со стороны Гитлера и Муссолини, Франко должен был энергично проявить свою приверженность покровителям. Между тем, 4 сентября 1939 года Ф.Франко, будучи главой испанского государства, подписал декрет о нейтралитете. Позиция Испании имела две формы — непосредственный нейтралитет и провозглашенный 12 июня 1940 г. статус невоюющей страны. Вслед за этим дипломатическим маневром испанские войска 14 июля заняли заняли крепость Танжер, находившуюся ранее под международным контролем. Франко воспользовался тем, что дальнейшее осуществление международного контроля летом 1940 г. было затруднительно из- того, что представители наций, осуществлявших власть в Танжере, принадлежали государствам, находящимся в состоянии войны. В этих условиях переход этого важного стратегического пункта в руки нейтральных испанцев представлялся оптимальным вариантом для заинтересованных сторон.
Вторым действием Франко, не соответствующем представлениям о поведении нейтральной страны, была отправка на Советско-германский фронт “Голубой дивизии”, принимавшей участие в боевых действиях в 1941-43 годах.. Однако, и в данном случае Испания юридически оставалась вне конфликта, поскольку дивизия была добровольческой. Организационно она входила в состав 16 армии вермахта как 250 пехотная дивизия, таким образом она представляла собой инструмент не испанской, а германской внешней политики. Так оценивает это испанский автор. Франко в этом случае использовал тот же прием, что и Сталин в период Испанской гражданской войны 1936-1939 гг.- военное вмешательство без декларации такового.
Отправка испанских солдат в Россию, думается, была осуществлена Франко по трем соображениям. Прежде всего, исходя из последовательно антикоммунистических настроений каудильо и его окружения. Во-вторых, это мероприятие обеспечило отток наиболее беспокойных фалангистов из Испании. В их рядах оказались те, кто составлял “правую” оппозицию умеренному курсу генералиссимуса, те, кто считал политика Франко во внутренних делах не достаточно жесткая, а на международной арене его намерения не достаточно отвечают интересам государств “Оси”.
Таким образом, если бывшим противникам в гражданской войне “левым” каудильо уготовил расстрелы и тюрьмы, то для убежденных фашистов, активистов “Фаланги”, предоставлялась почетная гибель на заснеженных полях России. Франко не любил экстремистов любых мастей, как среди своих — “синих”, так и “красных” и полагал, что Испания только выиграет, если избавится от них.
И, наконец, третьей причиной, из-за которой “загремела под фанфары” совершать антибольшивитские подвиги “Голубая дивизия”, было желание подтвердить свою союзническую верность Гитлеру, не ввязываясь основательно в военное сотрудничество с Рейхом. Никакой серьезной роли в боевых действиях “Голубая дивизия” не сыграла, хотя использовалась активно и полностью сменила до трех комплектов личного состава. Значение испанской дивизии на фоне той титанической борьбы представляется ничтожным. Ни одна, ни десять испанских дивизий не могли изменить ход событий на Восточном фронте.
В конце 1943 г. Франко, отчасти под давлением союзников СССР, отчасти осознав полную бесперспективность войны против России, счел за благо отозвать остатки дивизии домой, не вспомнив при этом о своем обещании Гитлеру, что в случае надобности на пути коммунистов в Европу встанет ни одна дивизия, а миллион испанцев. Интересно, что по прибытии в Испанию часть добровольце оказалась за решеткой, как это случилось, например, с летчиками эскадрильи “Сальвадор”.
Известно, что влияние на те или иные события государство может оказать как прямыми действиями, так и свои бездействием. В этой связи необходимо отметить, что своей пассивностью на Западе, франкистская Испания принесла Антигитлеровской коалиции значительно больше пользы, чем причинила ей “Голубая дивизия” на Восточном фронте.
По — настоящему серьезную помощь Франко мог бы оказать странам “Оси” вернув в этот момент Испании захваченную некогда англичанами крепость Гибралтар. Однако, такую услугу Рейху испанцы оказывать не стали. Базы ВВС и ВМС Великобритании исправно функционировали в течение всей войны, обеспечивая англичанам определенную стабильность на Средиземноморском театре военных действий и возможность контроля над огромной акваторией Атлантики.
Чтобы оценить какое важное значение имел Гибралтар в ходе войны следует вспомнить несколько эпизодов, таких как “охота на “Бисмарка” в конце мая 1941 г. Тогда именно самолетам с базирующегося в Гибралтаре авианосца “Арк Роял” удалось серьезно повредить гитлеровский линкор, после чего потерявший ход “Бисмарк” был настигнут и уничтожен кораблями английского флота. Другой случай связан с переброской на Мальту, подвергшуюся массированным воздушным ударам немецкой авиации, истребителей с авианосцев, выходивших из Гибралтарской базы. Наконец, наличие на Гибралтарской скале аэродрома, способного принимать морские патрульные самолеты, позволило английским ВВС и ВМС осуществлять сравнительно безопасную проводку конвоев со стратегическими грузами вдоль западного побережья Африки.
Словом, роль этого опорного пункта в деле борьбы на Средиземноморье и океанских коммуникациях в Атлантике трудно переоценить. Можно с полной уверенностью сказать, что гипотетическая возможность утраты Великобританией контроля над Гибралтаром особенно в тяжелейший период 1940-41 годов грозила неисчислимыми последствиями: потерей способности сопротивления в Северной Африке, утратой связи с колониями из-за удлинения маршрутов морских перевозок при значительной нехватке торгового тоннажа. Не исключено, что подобное развитие событий могло поставить Соединенное Королевство перед необходимостью искать выхода из войны. Другими словами, теоретически в руках Франко имелась возможность вывести из войны одного из трех главных членов Антигитлеровской коалиции. Он этой возможностью не воспользовался сам и не позволил осуществить Гитлеру.
События развивались следующим образом: изначально декларированный Франко нейтралитет вызвал недоумение в Берлине. Однако, учитывая трудное положение, в котором страна находилась после гражданской войны, в Германии сочли, что Франко, очевидно, рассчитывал вступить в войну позже, оправившись после затяжного внутреннего конфликта. Даже выраженное испанским руководством откровенно прохладное отношение к нападению на Польшу не поколебало уверенности Германии в своем Пиренейском союзнике.
Справедливости ради надо отметить, что такая уверенность имела под собой определенное основание. Каудильо продемонстрировал летом 1940 г. далеко идущие экспансионистские планы. Очевидно, это было связано с впечатлением от молниеносного разгрома Франции. В этот период Франко активно зондировал мнение Берлина относительно возможности вступление Испании в войну на стороне Германии и Италии. Впрочем, многое здесь вызывает сомнение — действительно ли Франко собрался воевать под воздействием обстановки военной истерии или только морочил голову своему немецкому “другу”.
Дело в том, что цену за свое возможное вступление в войну испанцы запросили просто непомерную. Франко требовал от Гитлера гарантировать его притязания на часть Алжира, французское Марокко, расширение территории Испанской Сахары до 20 параллели, а также на французский Камерун. Кроме того, для операции против Гибралтара, запланированной в первую очередь, у Германии запрашивались следующие материалы: 200 танков, 40 пикирующих бомбардировщиков Tu -88, 200 тяжелых артсистем, сверх того, 800 000 т зерна, 100 000 т. хлопка, 25 000 т каучука, 625 000 т химических удобрений и еще многое в столь же внушительных объемах.
Интересно, что даже в случае выполнения Гитлером всех заказов каудильо, точные сроки вступления Испании в войну не определялись. Выполнить же перечисленные условия было, если не невозможно, то достаточно затруднительно. Выполнение их предполагало серьезные осложнения отношений Германии с Вишистской Францией и требовало значительных изъятий сырья из экономики и военных материалов из скудных запасов вермахта.
Можно предположить, что Франко, слывший трезвомыслящим государственным деятелем, сознательно поставил перед Гитлером столь трудные условия. Любая реакция давала беспроигрышный результат. Если Германия поставит все требуемое, Испания с минимальными издержками получит Гибралтар и огромные колонии в Африке. Если — нет, то испанское руководство, ссылаясь на объективные трудности разрушенной страны, откажется от ведения войны и ничего не рискует потерять. Причем откровенная гипертрофия запросов заставляет думать, что именно второй вариант представлялся Франко предпочтительнее.
Так и случилось. Назначенную цену в Берлине сочли непомерной и от услуг Франко решено было отказаться, сделав ставку на воздушное наступление против Англии. Думается, что приняв такое решение Гитлер совершил одну из серьезнейших ошибок. Прозрение пришло к фюреру очень скоро, как только стало понятно, что “выбомбить Англию” из войны не удастся. В этой связи особую важность приобрел Средиземноморский театр военных действий, а вместе с ним и Гибралтар.
Уже в августе 1940 г. активизировались попытки давления на Испанию с целью заставить Франко вступить в войну или же добиться гитлеровских войск к Гибралтару. Однако, решимость проявленная Англией, продолжавшей упорное сопротивление, произвело впечатление на Франко. Желание поучаствовать в войне, если оно и было у него, заметно поубавилось. Опасаясь прямо отказывать Гитлеру, Франко перешел к политике проволочек и обещаний относительно намерений вступать в борьбу.
Миссия адмирала Канариса, предпринятая с целью ознакомления с намерениями и возможностями Испании, с одной стороны, и визит в Германию главы МИД Испании никаких результатов не дали. Испанская сторона упорно отказывалась связывать себя какими -либо обещаниями.
На основании миссии Канариса германский генштаб принял решение готовить собственную операцию против Гибралтара с возможно меньшим участием испанцев. Так появился первый немецкий план захвата Гибралтара, получивший название “Феликс”. Видимо, в отношениях с Лондоном Франко был более откровенным. Во всяком случае англичан уведомили, что “Испания останется в стороне от европейского конфликта, если только она не будет подвергнута нападению”.
Тем временем попытки Гитлера добиться от Франко вступления в войну не прекращались. Фюрер решил, что сумеет убедить каудильо при личной встрече, которая была назначена на 23 октября 1940 г. К платформе станции Эндай на франко-испанской границе поезд Франко прибыл с часовым опозданием. Согласно принятой в отечественной и зарубежной историографии версии, каудильо опоздал намеренно. Эта точка зрения была поставлена под сомнение лишь однажды Р.Серрано Суньером, известного своими прогерманскими позициями, который сорок лет спустя после происшедшего утверждал, что опоздание было случайным.
Так или иначе первая и единственная встреча двух диктаторов прошла в нарушение расчетов Гитлера. В ходе 9-ти часов переговоров фюрер изложил каудильо суть плана “Феликс”, который предполагал пропуск через испанскую территорию 20 дивизий вермахта, предназначенных для штурма Гибралтарской крепости. Испанской армии при этом отводилась вспомогательная роль. Осуществить операцию планировалось 10 января 1941 г. и именно в этот день Испания должна была объявить войну Соединенному Королевству. В речи Гитлера содержалось также требование передать для нужд германского флота опорные пункты на Канарских островах.
В ответ каудильо заявил, что изложенный проект не пригоден, поскольку задевает национальные чувства испанцев, что захват Гибралтара дело испанской армии, которые немецкая сторона должна соответствующим образом обеспечить и снарядить. Свое мнение он счел необходимым дополнить замечанием, что преодоление пиренейский перевалов зимой дело очень трудное, а вступление на испанскую землю иностранных войск может вызвать национальное движение, сходное с антинаполеоновской гверильей. Из всего круга обсуждаемых вопросов Франко, по сути, согласился согласовать только один — график военных поставок из Германии. Все прочие вопросы, несмотря на старания Гитлера, остались без ответа. С этим Франко и уехал, оставив Гитлера продумывать свое первое за существование Третьего рейха дипломатическое поражение.
Разочарование в союзнике подтолкнуло Гитлера отдать приказ о создании нового плана по захвату Гибралтара. На этот раз план военной операции под кодовым названием “Изабелла” был снабжен политическим дополнением. Абвер изучал возможности устранения Франко и замену его пронемецки настроенным генералом Муньосом Грандесом. Учитывая эти нюансы, называть Гитлера и Франко союзниками — достаточно проблематично.
Штабные разработки “Изабелла — Феликс” из-за несговорчивости Франко остались на бумаге. Такая же участь постигла более поздний вариант операции на Пиренейском полуострове, известный как план ”Илона” (“Гизела”).
Очевидно, что с 1942-43 годов. Франко перестал рассматривать Испанию как сторонницу “Оси”. Более того, уже 13 ноября 1942 г. У.Черчилль информируя И.Сталина о ходе операции “Факел” писал следующее: “Политическая реакция Испании и Португалии была в высшей степени удовлетворительной, опасность того, что порт Гибралтар и аэродром будут приведены в негодность пока перестала причинять беспокойство”.
Эпизод с полным непротивлением Франко высадке союзников в Северной Африке очевидно продемонстрировал “особую” позицию Испании. Уже в этот период союзнические отношения с Германией стали очевидной фикцией несмотря на тесное экономическое сотрудничество и громкие прогерманские лозунги в газетах и на собраниях “Фаланги”.
В сентябре 1942 г. германофила Р.Серрано Суньера на посту шефа испанского МИД сменил известный своими симпатиями к Англии Ф.Гомес Хордана, что означало фактический отказ от прогерманского приоритета во внешней политике. 10 октября 1942 г. проигнорировав возмущение Берлина, Франко заявил о переходе Испании от статуса невоюющей страны к нейтралитету.
Единственное, что еще связывало Испанию с рейхом — это довольно тесное экономическое сотрудничество. Но это вряд ли может быть расценено как проявление союзнических отношений. Тем более, что испанское стратегическое сырье поставлялось как в Германию, так и в Англию. Значительную долю в испанском товарообороте играли США. Кроме того, поставки сырьевых материалов в Германию шли частично в счет погашения военных долгов Испании, а частично в обмен на вооружение и боевую технику. Таким образом, часть произведенной германской промышленностью военной продукции как бы выводилась в нейтральное поле. Причем, это были, как правило, наиболее дефицитные боевые средства: зенитные и противотанковые пушки, истребители, пикирующие бомбардировщики.
Интересно, что когда в 1944 г. госдепартамент США развернул компанию по давлению на Испанию с целью запретить ей экспортировать вольфрам в Германию в обмен на военное снаряжение, Черчилль просил Рузвельта не заниматься глупостями. Хитрый англичанин понимал, что германской промышленности предстоит еще переработать испанское сырье, причем под бомбежками англо-американской авиации, в условиях энергетического дефицита и других сложностей военного времени, а в Испанию уходит готовая боевая техника, которую можно было бы использовать против воздушных налетов союзников и союзнической высадки в Нормандии или в боях на Восточном фронте. Таким образом, суверенное право испанского государства свободно осуществлять товарообмен с любой страной при вдумчивом рассмотрении прослеживались и выгоды для Антигитлеровской коалиции.
Что касается духовной близости с фашистскими режимами и первоначально декларируемая Франко неприязнь к демократии и ненависть к большивизму, то следует учесть при каких условиях возник и утвердился франкизм. Ведь франкисткая диктатура была рождена как антикризисная система в условиях борьбы с тупиковой ситуацией, в которую завела страну либерально-демократическая Вторая республика. В этой борьбе наиболее яростными противниками традиционалистов, на которых опирался Франко, были ультра левые и коммунисты, а наиболее решительную поддержку ему оказала фашистская “Фаланга”. Поэтому испытывать любовь к демократии и коммунистам Франко не мог, как не мог и не испытывать тяготение к режимам, носившим тоталитарный характер.
Однако, руководствовался каудильо не симпатиями и антипатиями, а исключительно национальными интересами Испании, главным из которых был мир. Учитывая тяжелое положение своей страны, он вел политику, направленную на то, чтобы избежать участия в мировом военном конфликте. Вольно или невольно он тем самым оказал услугу Антигитлеровскому блоку. Достаточно сравнить значение нормально функционировавшего Гибралтара с участием в боевых действиях дивизии под № 250.
Наличие или отсутствие возможности эксплуатации англичанами Гибралтарской крепости в определенный момент означало насколько эффективно будет участие Великобритании в борьбе против гитлеризма. Вклад Великобритании во Вторую мировую войну несоизмерим с советским, но он много весомей одной испанской дивизии.
Отказавшись от излишних амбиций, Франко не сделал попытки вернуть Гибралтар Испании, более того, он не допустил такой попытки со стороны Германии. Насколько реально для Испании было достичь этого собственными силами свидетельствуют примеры падения в тот период таких английских укрепленных баз как Сингапур и Тобрук под ударами противника не более сильного, чем Испания.
Представляется, что удачнее всего выразил свое отношение к испанской позиции во Второй мировой войне У.Черчилль: “Следует делать различия между человеком, который сбил вас с ног, и тем, который вас не трогал”. В целом политика Франко в годы Второй мировой войны была взвешенной и осторожной. Единственной серьезной ошибкой его стала авантюра с “Голубой дивизией”. В силу определенной узости мышления он не учел, что борьба на Восточном фронте будет иной, чем война с Красной Испанией, потому что воевать прийдется с народом, защищающим собственную независимость и что возглавляющая эту борьбу сила в лице коммунистической партии будет действовать как защитница национальной идеи. Впрочем, каудильо быстро переориентировался, ему хватило здравого смысла не связывать прочно позицию Испании с судьбой стран агрессивного блока. Поэтому, когда державы-победительницы решительно и жестко перекраивали послевоенный мир, франкисткий режим остался жить.
К числе его достижений следует отнести то, что удалось избежать участия в мировом вооруженном конфликте, заложить основы фундамента нового государства и подготовить почву для послевоенного вхождения Испании в мировое сообщество.
Византийский
Почему Испания и Португалия были нейтральными / не вторглись во Второй мировой войне?
Почему Испания и Португалия не участвовали во Второй мировой войне ни с одной из сторон? Разве Франко не сочувствовал силам Оси, получая помощь, которую они предлагали во время гражданской войны?
Кроме того, учитывая их стратегическое географическое положение с возможностью ограничения доступа к Средиземному морю, являясь возможной точкой посадки для союзников, чтобы получить доступ к Франции с юга. Или немцы могли бы использовать свой доступ к Атлантике для строительства военно-морских баз. Вопрос в том, почему ни одна фракция войны не вторглась на полуостров в своих интересах?
Питер Гиркенс
Известно, что Франко обещал захватить Гибралтар, когда Гитлер захватит Каир и Суэц. Умный человек Франко - неудивительно, что он мирно умер в собственной постели.
Джейк У
Гитлер хотел союза с Виши Францией и Испанией. Поскольку он пошел на компромисс, когда они попросили что-то от него, ни один из них не был счастлив стать союзником Гитлера. Так что в основном немцы не вторглись в Испанию, поскольку он считал их союзниками, но союзные державы тоже не сделали этого, поскольку Испания была нейтральной.
Ответы
Оскар Фоули
Я могу сказать вам, почему Испания была нейтральной . (Извините, я мало что знаю о Португалии)
Германия и Италия помогли Франко во время гражданской войны в Испании. Когда началась Вторая мировая война, Германия 1939 года не очень интересовалась Испанией. Как вы знаете, в мае 1940 года Италия присоединилась к Оси, когда Франция была завоевана. После поражения немцы готовились к покорению Великобритании и Африки. В тот момент Гибралтар стал очень важным для всех.
Тем временем в Испании Франко хотел вернуть услугу Гитлеру. Краткое изложение его мыслей:
- У него была опытная армия после 3 лет войны.
- Армейская техника была довольно устаревшей, особенно против современного оружия союзников.
- Страна была опустошена, люди голодали. Продовольственная и промышленная производительность были тенью ценностей до гражданской войны.
- Были огромные гражданские беспорядки и много партизан (маки), все еще сражающихся в Испании.
Поэтому Франко приказал докладывать каждому военному отряду: армии, авиации и флоту. Отчеты армии и авиации рекомендуют поддержать Германию. В 1940 году Германия выглядела непобедимой, и на них произвели впечатление немецкие танки и ВВС (Легион Кондор).
Учитывая, что большинство военно- морских сил (в основном моряки и сержанты) оставались верными правительству республики, было мало опытных офицеров (большинство офицеров были убиты верными моряками, а после войны были очищены, казнены, заключены в тюрьму или изгнаны из флота Франко). Поэтому доклад сделал молодой офицер (эквивалент OF-4) по имени Карреро Бланко . Это положило начало дружбе между Франко и им, которая в конечном итоге обратилась к нему как к президенту Испании в 1973 году. У Карреро Бланко была другая точка зрения по сравнению с его коллегами из армии и ВВС. Отчет Карреро Бланко был подписан Сальвадором Морено, главой Военно-морского флота Испании, 11 ноября 1940 года, и в 21 маркированном пункте объясняются последствия для Испании и потребности в случае вступления в войну. Он рекомендовал не вступать в войну, поскольку это вызовет больше проблем, чем пользы для Испании и Оси. В основном в отчете указывалось, что Испания должна оставаться нейтральной, если Суэц не будет завоеван Осью . В этом случае он посоветовал атаковать Гибралтар и использовать ВМС Испании для блокады Гибралтара, предполагая, что Испания потеряет Канарские острова.
Франко был впечатлен отчетом и решил не вступать в войну. У него была стратегия, где он поддерживал Гитлера, но в то же время он не поддерживал его. Испания объявила о союзе с Германией, но не воюет. Гитлер хотел вторгнуться в Гибралтар и имел личное интервью с Франко в Хендая (граница между Испанией и Францией), чтобы заставить его вступить в войну в октябре 1940 года. Франко удалось убедить Гитлера отложить такое решение. Он послал несколько добровольцев в «Синюю дивизию», которая действовала как обычная 250-я пехотная дивизия вермахта, вместо того, чтобы сражаться как испанская дивизия. Он поддерживал Гитлера, доставляя удовольствие фалангистам в Испании и союзникам одновременно.
Тайлер Дурден
Короткий ответ заключается в том, что цена вторжения была бы больше, чем стратегическая ценность. Например, обе стороны пытались вторгнуться в Норвегию, и Германии это удалось, но это было очень дорого. Германия должна была содержать значительное количество войск и техники по всей Норвегии, платить им и кормить их. Соотношение затрат и выгод для Испании и Португалии было намного хуже. Помните, что в Испании проживает в 8 раз больше населения Норвегии и в 4 раза больше населения Греции. Кампания против Греции была долгой и трудной. В отличие от Греции, Испания и Португалия были строго нейтральны, если не сочувствовали Германии, поэтому для мышления Гитлера не имело бы смысла тратить огромное количество времени, денег и ресурсов на вторжение в страну, которая уже была дружественной и обеспечивала лишь незначительное сумма военного значения. Возможно, было бы неплохо избавиться от базы в Гибралтаре, но помните, что Третий Рейх не смог даже захватить Мальту, которая находится рядом с Италией. Если вы не можете захватить Мальту, вы не собираетесь захватывать Гибралтар.
Для союзников ситуация была во многом такой же. Кроме того, они потеряли бы моральное превосходство, потому что они будут вести агрессивную войну против нейтральных стран. Кроме того, если бы они напали на Испанию, вполне вероятно, что Франко пустил бы немецкие войска в страну, чтобы помочь защитить ее. Более того, если их атака на Испанию окажется неудачной, будет гарантировано, что они потеряют Гибралтар, потому что Испания нападет на Гибралтар в ту минуту, когда начнется любая война с Англией. Таким образом, союзники должны иметь действительно высокую уверенность в успехе, чтобы рисковать. В целом, это было своего рода не стартер для союзников.
Чтобы действительно увидеть здесь исчисление союзников, представьте себе, что произойдет, если союзники нападут на Испанию. Допустим, у них есть плацдарм, поэтому теперь они отправляют людей и материалы к своему плацдарму, чтобы попытаться покорить Иберийский полуостров, очень скалистое и гористое место. Сначала Франко приглашает в немецкие войска, так что вся страна становится частью Оси, и вы сражаетесь с немцами. Далее Франко позволяет немцам использовать аэродромы. Итак, сейчас Гибралтар подвергается нападению, обстреливается крупными орудиями в Испании и обстреливается самолетами, расположенными на аэродромах всего в нескольких милях. Также немцы теперь могут совершать воздушные торпедные атаки на любые корабли в Гибралтарском проливе. Это может привести к невозможности снабжения Мальты. Теперь у вас гибнут и Гибралтар, и Мальта. Даже если ваша атака «удастся», вы можете столкнуться с временной ситуацией, когда вы теряете все Средиземное море и вновь завоевываете его ПОСЛЕ того, как вы окончательно победили испанцев, что может занять целый год.
С такими соображениями легко понять, почему нападение на Иберию может показаться плохой идеей.
WS2
Были, верите или нет, ограничения по количеству людей и оборудования, которые имелся у Гитлера - и в случае, если бы он взял на себя гораздо больше, чем Германия могла бы справиться в любом случае. Бронетанковые дивизии по счету просто исчезли в замерзших пустошах русской зимы. После осени 1941 года ресурсы Германии и наличие нефти всегда были растянуты.
В любом случае гористая Испания была бы трудной страной для захватчиков, и поскольку у Гитлера был послушный союзник во Франко, в этом не было необходимости. Помните, что немцы даже не пытались захватить всю Францию. В Испании не было нефти, как и в России и на Ближнем Востоке. Она также не угрожала Германии.
Но некоторые считают, что самая большая стратегическая ошибка Гитлера (помимо недооценки русской зимы) заключается в том, что он не захватил Гибралтар, Мальту и Кипр в начале войны, прежде чем Британия начала действовать вместе.
Если бы он сделал это, он вполне мог бы выиграть Египет и открыть путь к нефтяным месторождениям Аравии. Это также помешало бы союзникам иметь возможность вторгаться в Италию, которая во время вторжения в Нормандию связывала огромное количество немецких дивизий.
Карлос Гомес
Почти все было сказано... но одно: - Франко предложил Гитлеру вторгнуться в Португалию для него, это был способ заставить Гитлера забыть вторгнуться на весь полуостров... но Гитлер не принял. У Гитлера были планы вторгнуться в Португалию и Испанию позже, но обстоятельства не собирались для этого. Что касается Португалии, то она пострадала от Гитлера как можно больше, железо и вольфрамий были отправлены в Германию для военной промышленности, но только в тех количествах, которые тайно договаривались с союзниками о предотвращении нацистской агрессии. Для союзников Португалия отправила тысячи предметов снабжения, почти все боевые рационы для войск союзников были предоставлены Португалией (Консервы огромной консервной промышленности Португалии того времени). Другая вещь, которую Португалия сделала, должна была служить путем спасения для евреев. Евреи и политзаключенные бежали в оккупированную Францию или Париж, а затем получали визу в Португалию (миллионы были предоставлены консульствами).
Марк К. Уоллес ♦
Источники? Цитирование? если это кого-то интересует, куда они пойдут, чтобы найти больше?
user14394
Единственное, что я хотел бы добавить к вышеприведенным комментариям, это очень откровенные показания Германа Горинга на Нюрнбергском процессе, где он заявил о своей вере и о том, что он выступал за нападение на Гибралтар в отличие от России в июне 1941 года.
Следует помнить, что единственными существовавшими нацией и народом, воевавшими после падения Франции, была Великобритания, и что ВВС Германии не смогли победить Великобританию в период с июня 1940 года по июнь 1941 года. Это означало, что любой Вторжение в Россию означало бы сражаться с двумя противниками вместо одного.
Ни Испания, ни Португалия никоим образом не угрожали Германии, так же как и при Наполеоне Великобритания не могла, так сказать, «истекать кровью Империи». Португалия была очагом интриги и во время Второй мировой войны... место, уступающее только Швейцарии по уровню незаконных денежных переводов.
После довольно замечательного успеха вторжения вермахта на Балканы незадолго до Барбароссы довольно странно, что они не последовали за нападением на Гибралтар.
Германии также не понадобилось 300 000 человек, чтобы «удержать Норвегию», поэтому интересно представить нападение на Гибралтар как прелюдию к нападению на Великобританию.
Мы никогда не узнаем, потому что все обвиняли Геринга, а потом его казнили.
Когда вы смотрите на некоторых из нацистов, которые не были казнены, Геринг действительно выделяется. Не то чтобы немецкие ВВС охраняли концентрационные лагеря, а затем бомбили тюрьму... э-э, "задержанные" ... если они вышли из строя.
Это точно не относится к ОКВ или германскому флоту.
«Доктор Менгеле» тоже не звучит как очень немецкое имя, поэтому я удивляюсь, насколько «нейтральными» были Испания и Португалия.
Только Великобритания защищала Мальту... от начала до конца, я мог бы добавить.
Геринг не был выполнен. Он принял цианид за ночь до того, как его повесили.
Basque_Spaniard
Всегда сказано, почему бы Испании не присоединиться к ww2.
Прежде всего, главная история датирует путь Испании к гражданской войне:
1º. 1930-31: переход Испании, похожий на современные 70-х годов. После того, как испанская армия ушла от власти, модерируемые королем политики начали разбираться с будущим Испании. Король выступает за восстановление конституционной монархии, реформируя прежнюю, и в то же время восстанавливает отношения Великобритании. Однако политики разделились: консерваторы и умеренно-либералы поддержали идею Кинга, а леволибералы и социалисты выбрали республику. Испанский король, не стремясь к какому-либо соглашению, решил изгнать, чтобы избежать гражданской войны (большая ошибка, потому что сердитость армии возросла до огромных размеров)
2º. 1931-1936: В республике ненависть к обеим сторонам росла, но в 1936 году в обеих секторах начали расти экстремистские партии (фалангисты и коммунисты), провоцируя даже убийства с обеих сторон.
3о. 1936-39: армия, стремясь к тому, чтобы Республика была хаосом, совершила государственный переворот. Однако армия также разделилась на две стороны, поэтому началась Гражданская война, и каждый политический сектор поддерживал один сектор вооруженных сил. Националистическая Испания. Политически - консервативная, умеренно-либеральная и коалиция фалангистов, но с военным руководством. Республиканская Испания: политическое руководство леволиберальной, социалистической и коммунистической коалиций.
Какой была Испания во времена Франко?? Фашист или консерватор?? Зависит от Франко, хотел. Подавляющее большинство националистической Испании, на самом деле, хотели конституционную монархию, однако ни Король Испании не вернулся домой, а не Великобритания (изгнанный дом испанской королевской семьи), вовлеченная в конфликт. В конце концов, Франко решил все, потому что именно он был выбран в качестве лидера (самый награжденный молодой генерал испанской армии), и он не хотел уходить от власти, потому что не доверял политикам, по его мнению, виноватым в Испании ». проблемы
В первый период различные сферы идеологии в испанской Франции были в напряжении, никто не получил возможность убедить Франко, но генерал, чтобы избежать напряженности с Гитлером, привел к власти фалангистов. Лишь в конце второй мировой войны Великобритания и США начали вовлекать в Испанию, но Франко твердо поддерживал власть, но его любимая Испания была в руинах, и ему нужны были страны-друзья, чтобы завоевать популярность и в холодной войне, с приходом США, воспользоваться ситуацией. Он окончательно отрекся от фалангистов от власти, чтобы угодить союзникам, а консерваторы с умеренно-либеральными лидерами восстановили влияние, и в то же время испанский король был назван преемником, монархия была восстановлена.
Политические партии, которые поддерживали Франко, были:
Монархисты как либералы, так и консерваторы: нейтралитет в войне.
CEDA как консервативный альянс: нейтралитет в войне.
Фаланж: Они стремятся к улучшению и присоединяются к фашистским / нацистским режимам.
Единственное, что их объединяло - это антикоммунизм.
SJuan76
1 потому что: а) стена текста, б) несоответствия «армия, стремясь к тому, чтобы Республика была хаосом, совершила государственный переворот. Однако армия также разделилась на две стороны» и в) откровенная ложь «он не хотел уходить» власть, потому что он не доверял политикам («бедный, бедный властолюбивый диктатор)», чтобы избежать напряженности с Гитлером, он вырастил фалангистов во власти »Франко использовал фалангистов, чтобы получить власть, но взял их под свой контроль, как только смог, к 1939 они были просто политическим предлогом под его контролем, но продолжали служить в этой должности большую часть своей диктатуры.
Basque_Spaniard
Я говорю правду, и я не шучу. Франко делал то, что хотел, пока союзники не заставили его изменить свою политику.
Basque_Spaniard
Республика была в хаосе. правительствам потребовалось не более двух лет после выборов, социальных революций, убийств, каталонской революции и т. д. ... Испания была в настоящем хаосе. Все, что Франко совершил только государственный переворот, но это был один из группы генералов. Служба поддержки Великобритании направила самолет для перевозки его в Марокко.
Basque_Spaniard
Великобритания втайне участвовала в конфликте, но закончилась без ее реального плана восстановления монархии в Испании. Франко сделал то, что хотел, потому что у него не было соперника в армии.
Basque_Spaniard
Через 5 лет 3 всеобщих выборов это катастрофа. Испанская республиканская история всегда заканчивалась катастрофой. Только монархия всегда имела успех. Первая республика борьба между федерализмом и централизмом. Второй - каталонский национализм и социалистическая революция. Только с монархией правительства были умеренными и дали стабильность Испании. Конечно, лучше быть либералом, чем абсолютистом.
Источник: http://espanarusa.com/ru/news/article/87945.
- во второй мировой войне испания
Европа отмечает 66-ю годовщину окончания Второй мировой войны. Формально, Испания не принимала в ней участия. Тем не менее, она сыграла немаловажную роль в мировой истории в 30-е годы прошлого века – испанская Гражданская война стала своеобразным прологом мировой войны…
Если бы в начале 30-х годов в Испании не пала монархия и не установилась Республика, если бы к власти не пришел Народный фронт, в состав которого вошли и коммунисты, если бы новая власть оказалась не столь жестокой и вела бы себя более ответственно – не случился бы военный мятеж, породивший Гражданскую войну.
Германия и Италия не смогли бы проверить реакцию так называемого «мирового сообщества», прежде всего – Англии и Франции, на откровенную интервенцию и вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Возможно, это послужило бы для них сдерживающим фактором от последующей военной экспансии и развязывания всеобщей бойни на континенте.
С другой стороны, понятно, почему Германия столь активно помогала Франко. Нахождение у власти Народного Фронта, в котором доминировали левые партии, делало практически невозможным нападение на СССР – немцам с самого начала пришлось бы воевать на два фронта.
Испания придерживалась нейтралитета, но в войне участвовали испанцы. На Ленинградском фронте в составе немецких войск с октября 1941 по октябрь 1943 года воевала испанская добровольческая «Голубая дивизия». Всего через нее прошло, по разным подсчетам, от 45 до 50 тысяч испанцев, из которых около пяти тысяч остались лежать в русской земле. Немало испанцев сражалось и по другую сторону линии фронта.
Собственно в рядах Красной Армии испанцев было крайне мало. По тогдашним законам иностранцы не могли служить в Красной Армии. После поражения республиканцев в Гражданской войне многие бойцы, имевшие обширный опыт боевых действий, нашли убежище в СССР. Когда 22 июня 1941 года Германия напала на СССР, они были переполнены желанием пойти на фронт, чтобы продолжить борьбу с фашизмом. В регулярную армию их не принимали, но некоторым это все же удалось, используя личные связи – за них хлопотали высокопоставленные советские военные, бывшие на фронтах Гражданской войны «советниками».
Одним из них был легендарный полковник Старинов - главный специалист по диверсиям в тылу врага. Благодаря ему, немало испанцев оказалось в составе диверсионных отрядов НКВД.
Лишь единицы тем или иным способом все же сумели попасть в Красную Армию, несмотря на отсутствие советского гражданства. Самый известный из них Рубен Ибаррури, сын председателя испанской компартии Долорес Ибаррури – он погиб под Сталинградом, став единственным испанцем - Героем Советского Союза. В 42-43 годах в состав советских ВВС удалось влиться испанским летчикам. В частности, в составе эскадрильи, сопровождавшей Сталина во время перелета на Тегеранскую конференцию, трое из пяти пилотов были испанцы.
Всех испанских летчиков немедленно демобилизовали из Красной Армии после того, как в 1952 году двое из них совершили побег – улетели на боевом самолете в Турцию, чтобы вернуться на родину.
Большинство других вернулись в Испанию в середине 50-х годов. При этом их заставили вернуть все боевые награды за участие в Великой Отечественной войне – советские награды нельзя было вывозить из страны.
В Испании они организовали ассоциацию, которая активно занималась историческими исследованиями, опубликовали несколько книг. Полтора года назад ушел из жизни Хосе Мария Браво – один из тех летчиков, которые сопровождали Сталина в Тегеран в 1943 году.
Сталин и Испанская республика (1936-1939 гг.)
Андрей Колеров. Lux Ferre. 2000-2001
80 лет назад, 17-18 июля 1936 года в Испанском Марокко начался военный мятеж против республиканского правительства Испании, который положил начало кровавой гражданской войне, продлившейся три года, уничтожил республику и погрузил страну в состояние тотальной диктатуры на 36 лет.
******
Первое крупное международное столкновение между силами фашизма и демократии произошло в Испании. Советский Союз был вовлечен в конфликт, направлял туда своих добровольцев (впрочем, как и фашисты). Не удивительно, что и сегодня продолжается спор о роли Советского Союза в защите Испанской республики и ее гибели. Была ли роль СССР благородной, или Сталин просто использовал Испанию, а потом избавился от Республики как от отработанного материала?
После начала гражданской войны в Испании важную роль в развитии событий играли внешние факторы. Помощь стран «Оси» помогла мятежникам переправить свои наиболее боеспособные части из Марокко в Испанию и развернуть наступление на Мадрид.
Военная промышленность Испании была слабо развита, современное оружие можно было купить лишь за границей. 24 июля Испания запросила дружественную Францию о возможностях закупки вооружений. Французский премьер-министр Л. Блюм слыл пацифистом, но он же был и лидером Народного фронта Франции. Как пацифист, Блюм не хотел «разжигать войну» в соседней стране, как социал-демократ - хотел помочь Народному фронту Испании. Он колебался.
Председатель испанского правительства Х. Хираль стучался и в другие двери. Он просил горючее и оружие у англичан, СССР и сначала даже у немцев. Уже 22 июля Сталин принял принципиальное решение о продаже Испании горючего по льготной цене. Однако к практической реализации этого решения советское руководство подошло только в середине августа. Обстановка опять изменилась.
Интернационализация конфликта в Испании оказалась неожиданностью для европейской дипломатии. Сначала казалось, что дело быстро решится или победой переворота, или его разгромом. Вместо этого началась затяжная война, причем во многом - из-за внешнего вмешательства. Теперь с этим нужно было что-то делать.
В этой ситуации 23−24 июля Блюм прибыл в Лондон, чтобы обсудить возможности политики невмешательства, которая могла бы предотвратить помощь участникам внутрииспанского конфликта. Блюму казалось, что этот пацифистский план сможет остановить вмешательство Германии и Италии в обмен на обещание Франции и Великобритании не помогать Республике. Таким образом Франция избегала угрозы конфликта с Германией и Италией к югу от своих границ.
25 июля - 9 августа французское правительство то запрещало, то снова разрешало продажу французского оружия Испании. За это время Кот протолкнул первую поставку. До начала советской помощи Республика получила 17 истребителей и 12 бомбардировщиков, по качеству уступающих немецким и итальянским.
2 августа Франция обратилась к Великобритании и Италии, а затем ко всем заинтересованным странам, включая Германию, СССР и США, с предложением организовать режим «невмешательства» в испанские дела, полностью исключив поставку в этот очаг конфликта военных материалов. Это было бы выгодно Испанской республике, так как она в августе меньше нуждалась в помощи, чем Франко. Германия обусловила свое участие в «невмешательстве» тем, что к нему должен присоединиться также СССР. Для французской дипломатии было важно привлечь к соглашению СССР, и она снискала успех - в этот момент Франция для советского руководства была важным партнером по «коллективной безопасности». СССР боялся вернуться в положение международной изоляции, а «невмешательство» становилось клубом держав, допущенных к участию в испанских делах. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в необходимости пустить СССР в этот клуб, 2 августа были начаты массовые демонстрации солидарности с Испанской республикой и сбор средств в помощь ей. В этот период помощь Республике увязывалось с кампанией демократических сил в мире. Как говорилось в докладе замзавотделом ИККИ П. Шубина 7 августа, «Гитлер и Муссолини стремятся сорвать морально-политическую и материальную помощь, которую народные массы во всем демократическом мире начали оказывать испанскому народу и его законному правительству. Нам надо спешить с этой помощью».
Подобные сигналы поступали руководству СССР и по линии разведки. 7 августа заместитель начальника Разведуправления РККА комдив Никонов и полковой комиссар Йолк делали следующие выводы: «Судьба Народного фронта в Испании в значительной степени зависит сейчас от внешнего фактора. По соотношению внутренних сил Народный фронт имеет сейчас явные шансы на победу.
Однако, в виду помощи мятежникам со стороны германского и итальянского фашизма перспективы Народного фронта значительно ухудшаются. Неполучение Мадридом существенной поддержки извне может иметь тяжелые последствия для исхода борьбы».
Получив предложение Франции о невмешательстве, заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский советовал Сталину: «Мы не можем не дать положительный, или дать уклончивый ответ, потому что это будет использовано немцами и итальянцами, которые этим нашим ответом будут оправдывать свою дальнейшую помощь повстанцам». Советское руководство склонялось к поддержке «невмешательства», но при этом оказывала невоенную поддержку Республике. 17 августа Политбюро постановило продать Мадриду мазут на льготных условиях. Теперь мазут пошел в Испанию.
Были оперативно установлены официальные дипломатические отношения между Испанией и СССР (которых раньше не было),и 24 августа в Мадрид прибыл советский полпред М. Розенберг. В Москву был направлен посол М. Паскуа.
15 августа соглашение о «невмешательстве» было подписано Великобританией и Францией. 21 августа об участии в «невмешательстве» заявили Италия и Португалия, 23 августа - СССР, 24 августа - Германия. 9 сентября 1936 г. был создан Международный комитет по невмешательству, в который со временем вошло 27 государств. При этом, как отмечает историк В.В. Малай, «политическая наивность - полагать, что помощь прекратится - не была свойственна никому из европейских лидеров, начинавших непростую игру под названием «невмешательство».
Испанский историк А. Виньяс считает, что «республиканцы совершили чудовищную ошибку, когда не оказали жесткого сопротивления принятию Лигой Наций Пакта о невмешательстве». Но кто бы стал считаться с мнением Испанской республики, когда по этому поводу определились Лондон и Париж? Через два года Чехословакия окажет «жесткое сопротивление» заключению Мюнхенского пакта, и ее представителей просто выставят за дверь. С того момента, как Франция нашла для себя выход в «невмешательстве», остановить проведение этой политики было нельзя. Испания должна была сопротивляться международному произволу не на дипломатическом паркете, а на полях сражений. И она делала это.
Бурная дипломатическая активность вокруг испанской трагедии создает у некоторых авторов впечатление, что «судьба республики решалась не в Мадриде». Именно из этого и исходили «вершители судеб мира» в Лондоне, Париже, Берлине и Риме. Кто такие эти испанцы, чтобы решать свою судьбу?! Но дипломатические игры три года буксовали, потому что судьба Испании решалась хоть и не только в Мадриде, но в Мадриде - не в меньшей степени, чем за пределами Испании. Потому что если бы республиканцы не остановили франкистов под Мадридом, в европейских кабинетах по «Испанскому вопросу» нечего было бы даже обсуждать. Те авторы, которые убеждают нас, будто «Испанская война выигрывалась и терпела поражение не в Бургосе и Мадриде, не у Теруэля или вдоль Эбро, а в кабинетах Европы», пытаются доказать бессмысленность сопротивления воле мироправителей. Получается, не нужно было лить кровь на полях сражений. Достаточно было покорно ждать, что решат в европейских кабинетах. А там уже быстро решили - сопротивление Республики бессмысленно, оно мешает умиротворению. Но оно продолжало мешать. И в этом было его глубокое значение. Это осознало советское руководство. Испания приняла на себя удар фашизма, и не сдалась. Начинается сражение на дальних подступах. Следует помогать Народному фронту, потому что он уже начал войну, к которой готовился СССР.
Единственной страной, которая в силу своей удаленности от Германии, Италии и Японии могла не просто помогать Испанской республике, но делать это открыто, была Мексика. Президент Карденас говорил в марте 1937 г.: «нам нечего скрывать нашу помощь Испании, мы будем продолжать снабжать ее оружием». Современного оружия Мексика не производила. Она могла быть формальным посредником для тайных поставок оружия из СССР.
Для СССР и по идеологическим, и по внешнеполитическим соображениям было принципиально важно, чтобы Республика не была разгромлена. Сталин решил протянуть ей руку помощи, хотя бы и через всю Европу, где многие хотели бы эту руку «укусить».
В.В. Малай связывает «резкие изменения в политике СССР», то есть решение советского руководства оказать военную помощь Испании с формированием правительства Ф. Ларго Кабальеро, в которое вошли коммунисты. Но изменения были не столь уж резкими, и здесь, очевидно, действует обратная причинно-следственная связь. Коммунисты получили разрешение войти в правительство потому, что советское руководство решило всерьез действовать в Испании. Ведь еще с начала августа в СССР раскручивалась кампания солидарности с Испанской республикой. Уже 9 августа Н. Крестинский докладывал Сталину о подготовке закупок для Испании от имени «третьего государства» (для этого подходила Мексика). Но до начала сентября, пока формировался Комитет по невмешательству, нужно было проверить, насколько это невмешательство будет соблюдаться Германией и Италией, исходя из чего дозировать собственную помощь Республике. По мере того, как невмешательство рушилось на глазах, активизировалась и работа по помощи Испании. Но Сталину нужны были гарантии. Формирование правительства широкой антифашисткой коалиции оказалось очень кстати, и коммунисты согласились войти в правительство Ф. Ларго. Характерно, что при формировании правительства Народного фронта во Франции они в кабинет не входили, не желая брать на себя правительственную ответственность.
6 сентября 1936 г. Сталин дал указание Кагановичу изучить возможность переправки самолетов в Испанию под видом закупок в Мексике. 14 сентября по указанию политического руководства иностранный отдел НКВД и Разведуправление НКО разработали план «операции Х» - отправки военной помощи Испании.
Германия и Италия были ближе и могли спокойно перебрасывать военные материалы и войска через Португалию. Португальский диктатор Салазар активно поддерживал Франко, и проконтролировать переброску «нелегальных грузов» через португальско-испанскую границу было практически невозможно. Более того, осенью 1936 г. полиция Бордо вскрыла контрабанду даже французского оружия (бомб) в пользу Франко.
Советский Союз был далеко, а Италия - близко. Транзит грузов из Германии и Италии в Португалию и дальше к Франко шел гораздо интенсивнее, чем полулегальные поставки, организованные СССР. В результате Франко получил очевидную выгоду от политики «невмешательства». Приобретя боеприпасы и авиацию, франкисты стали стремительно продвигаться вперед.
Осознав, что политика невмешательства не способна помочь Республике, советское руководство 26 сентября приняло решение об оказании военной помощи Испании. Сделано это было не без колебаний - еще накануне советская сторона давала понять республиканцам, что не заинтересована в эскалации конфликта и опасается расширения интервенции фашистов.
7 октября 1936 г. советский представитель С.Б. Каган выступил с разоблачением грубых нарушений соглашения о «невмешательстве» Италией, Германией и Португалией. Он констатировал, что в условиях постоянного потока помощи мятежникам, в частности, через Португалию, соглашение о невмешательстве фактически не действует. Если это не прекратится, если нарушения в Португалии не будут расследованы, СССР грозил выходом из соглашения.
Первый пароход с советским оружием прибыл в Испанию 14 октября (десятью днями ранее советское оружие привез испанский пароход). Помощь пришла вовремя. В октябре 1936 г. развернулись бои на подступах к столице Испании. 22 октября фашисты начали бомбить Мадрид. 28 октября в бой вступили советские летчики, а 29 октября - танки. Советские военные специалисты помогали в планировании операций. В ходе ожесточенного сражения 7−23 ноября республиканцы отстояли Мадрид.
С осени 1936 г. СССР, Германия и Италия вмешивались в конфликт в Испании почти открыто. Поставки по воде были связаны с большим риском, так как итальянцы развернули в Средиземном море подводную войну. В ноябре 1936 г. в результате атаки Картахены подводными лодками был поврежден крейсер «Мигель Сервантес». Министр авиации и флота Прието комментировал: «мятежники никогда не располагали собственными подводными лодками». Сомнений не было - это были итальянцы. 14 декабря 1936 г. фашистами был потоплен советский пароход «Комсомол». К середине 1937 г. было потоплено еще два советских корабля. Более 80 советских кораблей было задержано.
Впрочем, СССР не собирался выходить из соглашения по «невмешательству», которое в октябре 1936 г. не соблюдали ни Германия, ни Италия, ни сам СССР. Во-первых, необходимо было сохранять с таким трудом налаженные отношения с Францией как с потенциальным союзником против Германии в Центральной и Восточной Европе (французы предупредили, что в случае столкновения СССР и Германии в Испании советско-французский пакт действовать не будет). Во-вторых, СССР не хотел в это время выглядеть международным буяном, срывающим миротворческие инициативы. В-третьих, механизм «невмешательства», как казалось, позволяет хотя бы отчасти контролировать и сдерживать вмешательство Германии и Италии. В действительности, поняв, что французские демократы предали испанских демократов из страха перед войной и революцией, фашистские державы в Испании практически не стеснялись в действиях.
23 октября на заседании Комитета по «невмешательству» СССР заявил о том, что ввиду систематических нарушений другими странами соглашения о невмешательстве советское правительство не может считать себя связанным им в большей степени, чем любой из остальных участников этого соглашения. Таким образом, СССР провозгласил, что будет соблюдать соглашение в той же степени, что и Германия, и Италия. То есть - в минимальной.
Согласованные Комитетом меры контроля за военными поставками в Испанию, принятые 15 февраля 1937 г. при фактическом игнорировании советских предложений, касались прежде всего испанских портов. При этом поставки по воздуху и через Португалию не контролировались. Это значит, что «невмешательство» было направлено прежде всего против помощи Республике.
Обобщая для советского руководства ход военных действий на море, капитан второго ранга Алафузов писал: различие в положении двух сторон заключается в том, что фашистские перевозки производились на итальянских и немецких судах под прикрытием итальянского военного флота, на который республиканцы не могли напасть, а «перевозки оружия в республиканские порты производились почти исключительно на республиканских торговых судах, и уже это полностью развязывало руки фашистам… Все это привело к тому, что роли в борьбе на коммуникациях распределились таким образом, что республиканцы остались стороной, борющейся за сохранение своих коммуникаций и ни в какой мере не посягающей на коммуникации противника, фашисты - стороной стремящейся нарушить коммуникации противника и нисколько не озабоченной защитой своих коммуникаций».
Таким образом, уже к октябрю 1936 г. стало ясно (и затем этот факт находил все больше подтверждений),что «невмешательство» стало формой умиротворения агрессора со стороны Великобритании и Франции. Правительство Народного фронта Франции готово было оставить Народный фронт Испании на съедение фашистам. В этих условиях у Республики остались два союзника - СССР и Мексика. Оба - крайне удаленные от места событий. И только СССР производил современное оружие, которое могло тягаться с германским и итальянским.
С августа в Испанию стали прибывать советские военные специалисты. Всего в Испании присутствовало около 4 тысяч советских граждан.
Общий объем «операции Х» был подсчитан в итоговом отчёте заместителя начальника 11 отдела генштаба майора Пенчевского и начальника 2 отделения этого отдела военинженера 1 ранга Обыдена. Отчёт суммировал данные по перевозкам до 21 января 1939 г. Всего в ходе «Операции Х» был организован 51 рейс: по маршруту Черное море - Картахена - 32 рейса, Ленинград - Бильбао - 2, Мурманск - Франция - 14, через третьи страны - 3 рейса. Пароход «Гильзинек» прибыл в Бордо 30 января, но из-за падения Каталонии уже не был разгружен и вернулся. Общий тоннаж 50 пароходов составил 286 600 тонн.
В Испанию Советским Союзом был отправлен 701 самолёт, 156 453 бомб, 64 748 320 авиапатронов, 615 запасных моторов.
Разнообразна была номенклатура артиллерии и боеприпасов: орудий среднего калибра - 334, крупного - 135. Итого - 469. Снарядов среднего калибра было отправлено 879 849, крупного - 217 142. Итого - 1 096 991 снарядов этих калибров. Ещё было отправлено 185 45-миллиметровых противотанковых орудий, 30 45-миллиметровых танковых орудий, 2 095 978 45-миллиметровых снарядов, 30 пушек Маклена, 441 000 37-миллиметровых снарядов, 64 зенитных орудий и 161 909 снарядов к ним. Итого - 778 орудий и 3 795 878 снарядов.
Советский Союз поставил Испании 281 танк Т-26 и 50 танков БТ, 60 броневиков, 7019 станковых пулеметов, 12 650 ручных пулеметов (в том числе 2000 чешских),424 183 винтовок, в том числе 50 000 чешских, 860 188 724 винтовочных патрона, в том числе 60 600 200 чешских, 4 торпедных катера, 16 торпед, 400 глубинных бомб, 54 патронных станка, 19 раций, 25 прожекторов.
Стоимость всего имущества, переправленного на 48 пароходах, составила 171 236 083 долларов. Не оплаченными оказались два последних - «Виннипег» и «Бонифацио».
Эффективность использования этого оружия могла быть куда выше. Как докладывал в 1938 г. Р. Малиновский, «Если посчитать брошенное оружие республиканцами за всю войну, то его хватило бы с избытком на целую новую армию…»
Впрочем, Сталин предпочитал вести беспроигрышную игру. Поставки советского оружия оплачивались за счет золотого запаса Испании. 510 тонн испанского золота прибыло в Одессу 5 ноября 1936 г. Этот запас был исчерпан только к концу 1938 г., и лишь последние, уже нерегулярные поставки были произведены «в кредит».
Первоначально советские специалисты с удовольствием докладывали: «Воздушные бои неизменно заканчиваются перевесом в нашу сторону». Советским летчикам удалось добиться прекращения систематических бомбардировок глубоких тылов республики, включая Картахену и Альбасете. «Хейнкели» и «Фиаты» отставали от И-15 по маневренности и от И-16 - по скорости. Ситуация стала меняться к худшему в середине 1937 г., когда в воздухе появились «Мессершмитты-109» и «Хейнкели-111», а союзники Франко стали резко наращивать поставки.
Советские летчики в Испании работали до изнеможения: за 5 месяцев в среднем на каждого приходилось по 250 часов боевой работы. «Без советских пилотов война с началом помощи пошла бы намного хуже для Республики, попросту потому, что в битве при Мадриде у нее не было достаточного количества опытных летчиков, и мало кто был знаком с новыми самолетами, прибывавшими с Востока», - считает историк А. Виньяс.
Потери авиации составляли 400% в год. Роль советских специалистов-авиаторов в 1936-1938 гг. оставалась ключевой. Все решения испанского авиационного командования согласовывались с главным советником авиации Я. Смушкевичем. «Можно сказать, что Смушкевич, оставаясь формально на положении советника, фактически является руководителем всей авиации».
Советские танки БТ-5 и Т-26 также превосходили немецкие и тем более итальянские. Но в условиях гористого рельефа Испании возможности применения танков были ограничены.
В целом, конечно, вмешательство фашистских государств значительно превышало помощь СССР. Прежде всего, Италия и Германия направили в Испанию свои боевые части, а не только советников. Здесь постоянно находилось до 50 000 итальянских солдат и до 10 000 немецких. Через Испанию прошли 150−200 тыс. итальянцев и 50 тыс. немцев. По советским данным Германия и Италия поставили в Испанию соответственно: 593 и 1000 самолетов, 250 и 950 танков и бронемашин, 700 и 1930 орудий, 6174 и 1426 минометов, 31 000 и 3436 пулеметов, 157 306 и 240 747 винтовок. Это гораздо больше, чем мог себе позволить СССР.
Старт Гражданской войны, всеобщее вооружение активных граждан в Республике, привели к началу уже не просто социально-политической, а глубокой социальной революции - качественных изменений системы собственности и власти. Эта революция определила многое в дальнейшем ходе событий. В результате проведения индустриальной коллективизации (инкаутации, социализации) в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного - прежде всего развитой системой производственной демократии, участия труженика в принятии производственных решений.
Анархо-синдикалистам и левым социалистам удалось создать относительно эффективную и относительно демократическую социальную систему (насколько это возможно в условиях гражданской войны),основанную на производственной демократии. Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, коллективизированная промышленность не допустила резкого падения производства. Введение системы производственной демократии обеспечило ту эффективность производства, которая вообще была возможна на испанских предприятиях того времени в условиях войны и частичной экономической блокады. Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере. Борьба против производственной демократии, предпринятая в период правления Х. Негрина (1937−1939),способствовала падению экономических показателей по сравнению с временами правительства Ф. Ларго Кабальеро (1936−1937).
С сентября 1936 г. по май 1937 г. правительство Республики во главе с левым социалистом Ф. Ларго Кабальеро содействовало глубоким социальным преобразованиям. Об этом нужно помнить тем, кто сегодня проводит романтические параллели между Донецкой и Луганской «народными» республиками и Испанской республикой. ДНР и ЛНР не проводят глубоких социальных преобразований, их идеология связана с русским национализмом, то есть ближе к врагам республики, чем к её друзьям. Впрочем, на стороне Франко тоже сражались русские добровольцы, хотя их было немного, куда меньше, чем итальянских и немецких.
В первой половине 1937 г. нарастали противоречия в республиканском лагере. Коммунисты выступали против той революции, которая разразилась в Испании, они считали, что эта революция ведет в сторону от общества советского образца, к которому они стремились, и к тому же мешает победе Республики. В последнем они сходились с либеральным президентом М. Ананьей, социалистами-государственниками И. Прието и Х. Негрином. Политический центр Республики уходил вправо, коммунисты становились центром консолидации «партии порядка», противостоявшей социальной революции. Ларго Кабальеро стоял на стороне происходившей в Испании революции и потому, что считал ее средством мобилизации активности масс, необходимой для победы над фашизмом, и потому, что революция придавала борьбе ясный смысл - победа нового общества над старым, а не просто сохранение той Испании, которая существовала до 1936 г. Ларго Кабальеро и его сторонники искали модель нового общества, которое образуется в ходе революции и будет соответствовать принципам демократического социализма. Познакомившись поближе с идеями, которые отстаивали вошедшие в правительство синдикалисты из НКТ, кабальеристы стали склоняться к идее создания общества, основной структурой, ядром которого являются профсоюзные организации трудящихся.
В феврале-марте 1937 г. среди советских советников и представителей Коминтерна образовалась влиятельная группа, выступавшая за отставку Ларго Кабальеро с поста не только военного министра, но и премьер-министра. «Мотором» этой группы был представитель Коминтерна в Испании И. Степанов (С. Минеев). Против Ларго Кабальеро был настроен Г. Димитров, за его смену выступал Я. Берзин (выражавший мнение и других советников как их начальник) и Горев. Вскоре эту позицию будет отстаивать и посол Гайкис. А. Виньяс настаивает: «Наконец, установлено документально, что позиция Сталина и Коминтерна заключалась в поддержании Ларго Кабальеро во главе Правительства. В этом вопросе сталкивались приказы из Москвы, и то, что фильтровал из Испании «Степанов». Нет, это не установлено. Во всяком случае, А. Виньяс не доказал, что Степанов обладал монополией на информационные связи между Валенсией и Москвой. Также ни А. Виньяс, ни другие сторонники версии о том, что свержение Ларго было проведено вопреки воле Сталина, не доказали, что вопрос о сохранении Ларго был для Сталина принципиальным в его политике в Испании. В противном случае Степанову нечего было бы «фильтровать». Для Сталина был принципиален не Ларго Кабальеро во главе правительства, а контроль за ситуацией. Если бы Сталин был недоволен, как Степанов «фильтровал» его указания в Испании, Степанову бы потом не поздоровилось бы. Но его жизнь сложилась благополучно.
17 марта Степанов писал в Москву о возможности в ближайшем будущем (десятка дней) «форсировать реорганизацию министерства при другом министре войны или создать министерство без Кабальеро». Из контекста видно, что во втором случае слово министерство употреблено в смысле «правительство».
Вывод Степанова на этот раз категоричен и недвусмысленен: «Здесь все согласны, что директивы - советы из дому абсолютно правильны во всех вопросах, только в одном вопросе они превзойдены событиями, это в вопросе, касающемся возможности найти общий язык с Кабальеро . (Подчеркнуто читателем в Москве. Этим читателем скорее всего был Димитров, может быть - Мануильский. Оба были обязаны донести столь важную информацию до Сталина - А.Ш.). Здесь все согласны признать, что дальнейшее согласие невозможно, что все возможности исчерпаны, что нужно взять руководящую позицию, заставить Кабальеро отказаться от поста военного министра и, если это понадобится, то и от поста председателя совета министров». Именно этот план будет в реальности осуществлен в течение ближайших месяцев, причем осуществлен с ведома Москвы. И было бы очень наивно думать, что это могло быть сделано вопреки воле Сталина (тем более, что по окончании войны проводник этой политики С. Минев не был репрессирован, а продолжил работу в секретариате Коминтерна).
Публично Сталин все еще поддерживал Ларго Кабальеро. 20 марта, на встрече с Р. Альберти и М.Т. Леон он говорил, что «Ларго Кабальеро продемонстрировал свою готовность бороться с фашизмом. Он должен был оставаться на посту председателя Правительства». Но при этом Сталин уже прощупывает почву для перемен в республиканском правительстве в соответствии с планом Степанова: «Было бы лучше, чтобы военное руководство перешло в другие руки».
Пытаясь понять Сталина, всегда нужно иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, он далеко не всегда говорил то, что думал, первым встречным иностранцам (а иногда, особенно в 1937 г. - и в ближнем окружении). Во-вторых, никогда не забывая о стратегических целях, тактически Сталин обычно действовал по ситуации, маневрировал.
Его люди сообщали из Испании, что пора свергать Ларго Кабальеро. Сталин не одергивал их, но предлагал пока начать с малого. 14 марта на встрече с Ворошиловым, Молотовым, Кагановичем, Димитровым, Марти и Тольятти Сталин высказался в том духе, что фигура Ларго Кабальеро на посту председателя правительства является, конечно, предпочтительной, и сейчас нет на этот пост лучшей кандидатуры. Но необходимо убедить его оставить пост военного министра и в ходе реорганизации правительства по возможности расширить позиции компартии.
Советский полпред Л. Гайкис тактично разъяснял руководству, что невозможно отделить вопрос о военном ведомстве от проблемы конфликта Ларго Кабальеро и коммунистов в целом. Гайкис считал, что после Гвадалахары «успехи на Центральном фронте внесли самоуспокоение и ослабили нажим со стороны всех сторонников радикальных перемен в военном руководстве и военной политике, который Кабальеро воспринял как борьбу, направленную против него».
7 апреля, направляя донесение в Москву, Гайкис уже исходит из необходимости добиваться свержения Ларго Кабальеро, если он откажется сдать пост военного министра. Он сообщает, что окружение Ларго Кабальеро - Аракистайн, Барайбар и Агирре пытаются «путем закулисных комбинаций» сохранить «старика» в качестве премьер-министра, заняв пост военного министра одним из его сторонников. Здесь Гайкис уже исходит из того, что Москва не собирается держаться за Ларго в качестве премьера.
Л. Гайкис утверждал: «Борьба реформистской верхушки с коммунистической партией облегчается рядом субъективных качеств престарелого и строптивого Ларго Кабальеро, действующего в силу специфических здешних условий в качестве политического диктатора».
Противники премьера возобновили атаку на военное руководство, невзирая на только что одержанную республиканской армией первую (и как оказалось - последнюю) очевидную военную победу. Но прокоммунистический блок критиковал и ее результаты как недостаточные. Гайкис надеялся, что растет поддержка идеи «смены военного руководства как решающей предпосылки обеспечения победы». По его мнению: «Таким образом, в ближайшее время может встать вопрос, либо сохранить нынешнее военное руководство, подвергая тем самым серьезному риску объективно возможную победу, либо обеспечить условия для победы хотя бы ценою некоторого серьезного внутреннего потрясения, вызванного вынужденным уходом Кабальеро с поста военного министра, если в конечном счете не удастся добиться конечных перемен». Финал фразы особенно примечателен. Что это за «конечные перемены». Очевидно, что Ларго Кабальеро должен был воспротивиться уходу его с руководства военным ведомством и чистке от его военных сотрудников - как раз тогда, когда республиканцам наконец улыбнулась военная удача. С какой стати отправлять в отставку военное руководство, которое смогло одержать первую несомненную победу? Зачем менять его на людей, связанных с компартией, которые еще не доказали, что будут руководить лучше, зато в случае победы наверняка свернут голову партнерам по Антифашистскому фронту, опираясь на штыки? И что делать инициаторам нынешней военной чистки, если Ларго Кабальеро не согласится на разделение постов? А он скорее всего не согласится.
1 апреля военный советник «Санчо» (В. Горев) также выразился вполне определенно: «не стоит держаться во что бы то ни стало за Кабальеро. Он достаточно умный старик для того, чтобы понять, что компартия считает его участие в правительстве если не обязательным, то крайне желательным. Потому на каждый нажим компартии он отвечает угрозой кризиса… В случае его упрямства лучше выиграть войну без Кабальеро, чем проиграть ее с ним».
Таким образом, после Гвадалахары у советских представителей и в коммунистическом руководстве возникает ощущение, что пора делить шкуру неубитого, но серьезно раненного фашизма. А значит, даже ценой «некоторого внутреннего потрясения» необходимо отстранить Ларго Кабальеро от руководства армией, а если он будет этому сопротивляться - то и правительством. Пора установить контроль над армией, чтобы после победы над Франко не упустить плоды победы.
Внутренние раздоры, более характерные для Республики, чем для режима Франко, были опасны для нее не сами по себе. Лишь в короткие моменты они могли нести угрозу фронту, и Франко этими моментами не воспользовался. К тому же, как справедливо пишет историк В.В. Малай, «политическое единство отсутствовало и в лагере мятежников (карлисты, монархисты, фалангисты и пр.),что играло на руку защитникам республики».
Внутриполитические конфликты негативно сказались на судьбе Республики не столько своим ходом, сколько исходом в мае 1937 г. 3 мая 1937 г. прокоммунистическая Объединённая социалистическая партия Каталонии (ОСПК) и каталонские националисты спровоцировали вооруженные столкновения с анархо-синдикалистами в Барселоне. Коммунисты в остальной Испании развернули кампанию в прессе, которая объявляла столкновения «анархо-троцкистским мятежом» («троцкистами» сторонники КПИ считали ПОУМ - небольшую, но энергичную Объединенную марксистскую рабочую партию, которая критиковала сталинский режим слева). Несмотря на то, что сторонам удалось достичь соглашения о прекращении огня, столкновения 3−6 мая были использованы противниками НКТ и ПОУМ для установления контроля над Барселоной и начала репрессий против «анархо-троцкистской» оппозиции. Но пока сохранялось правительство Ларго Кабальеро, расследование событий в Барселоне могло привести к компрометации ОСПК и коммунистов в целом. Поэтому для коммунистов стало делом принципа скорейшее свержение Ларго Кабальеро, не соглашавшегося с трактовкой столкновений как «анархо-троцкистского» мятежа. Таким образом задуманное коммунистами еще в марте отстранение Ларго от реальной власти стало в мае непосредственной задачей. В сложившейся ситуации коммунистов фактически спасли лидеры правого крыла ИСРП и президент Асанья.
17 мая М. Асанья поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, ориентированному на теснейшее сотрудничество с СССР и КПИ.
У антифашистов был не один (внешний),а как минимум два фактора сопротивления - революция и помощь СССР. В сложившихся условиях нельзя было победить, имея только один из них. Парализовав революцию, новое испанское руководство убило стимулы самоотверженной борьбы за победу. Ларго Кабальеро мог совмещать оба этих источника силы Республики. Негрин отказался от одного из них. Он и его сторонники рассчитывали, что уж просоветскому правительству СССР окажет ещё большую помощь. Однако Советский Союз и так оказывал ту помощь, какую мог.
В 1936 г. Испания для СССР была важнейшим направлением европейской политики, но в условиях нарастающих угроз и ограниченных ресурсов Советского Союза это не могло продолжаться вечно. Отношение Сталина к Испанской республике нередко связывают с его капризным характером. Так, Ю. Рыбалкин утверждает: «Позиция Сталина в отношении Испанской республики была непредсказуемой и менялась в зависимости от его настроения, обстановки на фронтах Пиренейского полуострова и международной арене. Постепенно интерес Сталина к стране «Х» пропал, наоборот, возникло неприятие. С середины 1937 г. на заседаниях Политбюро ЦК ВКП (б) чаще стали обсуждать вопросы помощи не Испании, а Монголии и Китаю (страна «Z»),а также проблемы борьбы с «антигосударственными элементами» внутри страны. Перемены в настроении Сталина сказались на объемах и интенсивности военных поставок Республике». «Капризный» Сталин. Нет бы забыть о Китае и внутриполитических проблемах, и заниматься только Испанией…
Испанский историк А. Виньяс комментирует мнение Ю. Рыбалкина: «Наконец, такие авторы как Рыбалкин (2007),вводят личный фактор. Сталин перестал интересоваться Республикой так, как раньше.
Вряд ли это можно объяснить переменами настроения, хотя такой вариант тоже нельзя исключать. Так исключать или не исключать? Все-таки этот вопрос принципиален, ибо категорически поставлен Ю. Рыбалкиным. Были ли паузы в снабжении вызваны настроением Сталина, или конкретными военно-политическим причинами? А причины такие были. Помощь «стране Z» (Китаю) была обусловлена не капризным настроением Сталина, а вполне конкретной угрозой с востока.
Несмотря на некоторые колебания, А. Виньяс все же развивает версию о «парадоксальности», то есть в данном случае неразумности поведения Сталина в отношении к Испании в 1937 г.: «Начиная с лета 1937 в динамике внешних поставок создалась парадоксальная ситуация, которая имела драматические последствия для республиканцев. Муссолини продолжил и даже усилил поддержку Франко». А Сталин ослабил поддержку своих верных друзей.
С точки зрения сторонников республиканской «партии порядка», при Ларго Кабальеро Республика не могла победить, потому что это правительство было слишком уж революционным, а при умеренных и рассудительных Негрине и Прието победа забрезжила на горизонте, но помахала Республике ручкой. Кто виноват? Ну конечно Сталин, кто же еще. В самый удачный момент после мая (летом) «парадоксальный» Сталин перекрыл кислород, подчиняясь капризу, перемене настроения: «В свете событий, Негрин и Прието в качестве председателя правительства и министра обороны соответственно, быстро заметили, что ветер с востока больше не дует в том же направлении и с той же силой, что раньше».
Но так ли «быстро» это произошло? Летом ли? И парадоксальным ли образом? Для А. Виньяса и сторонников версии «Сталин - человек настроения» важно показать, что СССР перестал помогать Республике именно в тот момент, когда она получила надежные шансы на победу. «Когда Республика наконец получила сильное правительство и покончила с внутренними разногласиями, которые сделали безрезультатными многие ее усилия в течение первого года войны, новые руководители, начиная с Негрина и Прието, столкнулись с некоторой отчужденностью Советского Союза. Сталин снова изменил подход в ноябре 1938 г., но было уже слишком поздно». Но испанские лидеры столкнулись с «отчуждением» Сталина не сразу, и новые поставки шли в Испанию все же не только с ноября 1938 г., но и раньше. Поставки продолжались во второй половине 1937 г., и были относительно регулярными - в среднем по одной в месяц, в марте 1938 г. - три, а в апреле - две.
Утверждение о том, что Сталин «отвернулся» от Испании именно тогда, когда в Республике образовался «дееспособный» режим, призвано «объяснить», почему эта «дееспособность» вылилась не в победы (а ведь прежде была Гвадалахара),а в сплошные неудачи. В действительности Сталин дал Негрину и Прието достаточно времени, чтобы проявить себя. Советские поставки могли позволить республиканскому командованию успешнее действовать и в июле 1937 г., и в октябре 1937 г., и в январе-феврале 1938 г., и даже в марте-апреле 1938 г. Но оказалось, что между советскими поставками и ходом военных действий нет прямой связи. В декабре 1937 г. республиканцы действовали успешнее, чем в июле-октябре 1937 г.
Советские руководители не могли не испытывать разочарования новым республиканским руководством. Если весной, после победы под Гвадалахарой, Республика получила возможность перехватить инициативу в войне, то летом 1937 г. она все еще не сделала этого. Ради чего тогда была вся эта кампания против Ларго Кабальеро? Обещали побед, и не справились - лишь время потеряли на политическую междоусобицу.
Республиканская армия при Негрине изменилась. В период правления Ларго Кабальеро военное строительство Республики основывалось на сочетании принципов милиционности на уровне подразделений и регулярности - на уровне управления частями. Милиционная самоорганизация бойцов иногда заструдняла управляемость, но добавляла энтузиазма и самоотверженности бойцам. Важно было найти правильный баланс с принципами регулярной армии, и при Ларго его искали. Это сочетание не уберегло Республику от поражения в Малаге в феврале 1937 г., но позволило отстоять Мадрид и одержать победу над итальянским «добровольческим» корпусом под Гвадалахарой в марте 1937 г. Правительство Негрина-Прието стало разрушать милиционную систему, строить армию на обычных «казарменных» принципах, но побед не добилось. Падение энтузиазма солдат и рост кастовости и бесконтрольности офицерства способствовали падению боеспособности республиканской армии во второй половине 1937 г. и ее поражениям. Свержение Ларго Кабальеро сорвало подготовку операции в Эстремадуре, которая, возможно, могла вывести войну из губительной для республики позиционной фазы.
Операции, подготовленные новым, «правильным» военным руководством, не оправдали надежд. К началу сражения под Брунете республиканцы сосредоточили 50 тысяч солдат, свыше 100 орудий, 100 танков, 40 бронемашин, свыше 100 самолетов. Противник имел 40 тысяч солдат, до 150 самолетов, около 60 орудий. Все эти силы сконцентрировались на фронте в 10−12 км. Начав наступление 5 июля, республиканцы почти без боя проскочили между опорными пунктами противника и 6 июля, после бомбардировки, взяли городок Брунете. Но развить успех, как планировалось, они не смогли. Оказалось, что и направление удара выбрано неудачно - республиканцы оказались в ловушке среди холмов. В результате удар республиканцев вылился в бесперспективную «мясорубку». Ожесточенные бои 24−26 июля закончились оставлением Брунете с потерями почти половины армии. Республиканская пехота была настолько деморализована ситуацией, что бежала даже от собственных танков, возвращающихся из атаки (где эта пехота свои танки не поддержала). По мнению советского автора А.Г. Серебрякова, командование франкистов не ударило по флангам и не разгромили республиканскую группировку полностью, потому что «не было уверенно в наступательной способности своей пехоты, особенно в трудной для наступления местности». И нужно было гнать лучшие силы республиканцев по этой трудной для наступления местности? Затем последовала неудача республиканского наступления на Сарагосу.
Пытаясь переложить на СССР ответственность за неудачи Республики Негрина, А. Виньяс пишет, что помощь Сталина «ослабела в течение двенадцати критических месяцев, с ноября 1937 г. по ноябрь 1938 г. В любом случае она не была достаточной для того, чтобы покрыть материальные недостатки Народной армии, ни, тем более, быть противовесом постоянных поставок, которые Франко до конца получал от Италии и Третьего Рейха… Когда Негрин принял пост председателя Правительства, Республика, говоря технически, уже проиграла войну.
Но Негрин пришел к власти не в ноябре 1937 г. С мая по ноябрь 1937 г. - достаточный срок, чтобы продемонстрировать, что республиканцы стали сражаться лучше. А они при Негрине и Прието стали сражаться хуже. И это был результат их политики, а не изменения политики Сталина.
Решающим был период не 1938 года, а весны-лета 1937 г., когда Франко, сконцентрировав силы на Севере, воевал на два фронта. Вместо того, чтобы сосредоточить усилия на деле победы, на подготовке наступательной операции, коммунисты и социал-либералы увлеченно боролись за власть, а Республика теряла время. После июля 1937 г. шанс перехватить инициативу, возникший в марте после Гвадалахары, был практически упущен.
Летом 1937 г., «как только советское правительство ослабило помощь, фашистские диктаторы резко увеличили свою. Нет ничего удивительного в том, что Республика оказалась в совершеннейшей безвыигрышной ситуации», - утверждает А. Виньяс. Когда точно уменьшили? На какие операции могли повлиять проблемы с поставками? Во всяком случае, не на бездарно упущенные возможности под Брунете и в Арагоне летом-осенью 1937 г.
Советская помощь к середине мая 1937 г. составила 333 самолета, 256 танков, 60 броневиков, 236 орудий среднего калибра. И поставки продолжались. К июню было поставлено 409 самолетов, из которых в строю было 343. Это не так мало.
А. Виньяс оценивает соотношение поставок самолетов советского и итало-германского производства с июля 1937 г. как 239−271 к 740−798. Присоединяя поставки первых двух с половиной месяцев правления Негрина к поставкам времени Ларго Кабальеро, А. Виньяс стремится доказать, что при Ларго Кабальеро Республика получала значительную помощь, а с приходом Негрина - уже нет. Если 1.10.1936 - 1.8.1937 гг. СССР поставил в Испанию 496 самолетов и 714 орудий, то 14.12.1937 - 11.8.1938 гг. - 152 самолета и 469 орудий. Получается, что в первый период было направлено 49,6 самолета и 71,4 орудия в месяц, а во второй - 19 самолетов и 58,6 орудия. Однако эти вычисления А. Виньяса как раз и подрывают его аргументацию: получается, что первые месяцы Негрина относятся к периоду «хороших поставок». Более того, поставленная тогда техника продолжала действовать и оказывать влияние на ход войны в следующие месяцы. Одновременно испанцы стали собирать самолеты по лицензии сами (было собрано 230 самолетов, что значительно улучшает статистику - более чем в два раза). Так что считать, что ситуация в середине 1937 г. была заведомо проигрышной, можно только существенно преувеличивая значение внешних факторов.
Не будем также забывать, что Франко должен был делить свои силы надвое до падения Севера, а республика концентрировала советскую авиацию в центре. И только с началом войны в Китае и серией разочаровывающих военных неудач Республики летом-осенью 1937 г. советская помощь стала ослабевать, но вовсе не прекратилась.
К тому же динамика поставок зависела и от позиции французских властей. Именно поэтому пришлось придерживать их осенью 1937 г. - зимой 1938 г. (блокада на французской границе из-за «невмешательства» дополнялась подводным пиратством итальянцев в Средиземном море),а затем лихорадочно проталкивать в марте - июне 1938 г. Как пишет А. Виньяс: «Недостаточная воля увеличивать поставки, которая вменяется в вину Сталину, не смягчалась препятствиями, которые устанавливали французы». Это мягко сказано в отношении французов. Сталин давал столько помощи, сколько мог в сложившихся условиях. А вот французы существенно «регулировали» их поступление через границу, что могло оказаться критически важным. Дорого яичко ко Христову дню.
Ситуация зависела далеко не только от количества самолетов. Так, в июле 1937 г. под Мадридом у франкистов было всего лишь полуторное превосходство в авиации. Но начальник республиканской авиации Лопатин слишком часто вызывал истребители и измотал летчиков, в результате чего, даже опытные стали биться при посадке. А вот в Сарагосской операции Птухин действовал аккуратнее, в результате чего при равенстве сил обеспечил превосходство республиканской авиации.
Как отмечал в своем докладе советский военный советник Арженухин, «переоценивать роль авиации в бою, как это делало испанское командование и некоторые наши товарищи, - неправильно…, одна авиация не может заставить покинуть окопы достаточно устойчивую пехоту противника». Поэтому даже в условиях превосходства авиации противника республиканцы смогли в декабре 1937 г. взять Теруэль (что затем обернулось поражением, но не из-за дефицита авиации у Республики). А затем авиация фашистов сбивала республиканцев с позиций в Арагоне, потому что пехота стала неустойчивой. Республиканские солдаты, которые всё меньше понимали, за что воюют, бросали оружие, поставлявшееся из СССР.
Комдив Вальтер сообщал, что под Медианой часть солдат противника была вооружена «Максимами» и «Дегтяревыми», взятыми под Брунете. Республике нужно помогать, спору нет. Но она должна беречь полученное. А вот такие испанцы, как А. Виньяс, упрекают Сталина: мог бы и больше присылать. Но если бы республиканцы не бросали оружия, его было бы у них больше.
До 1938 г. советская помощь уравновешивала материально-техническое вмешательство Германии и Италии, а интербригады отчасти - присутствие итальянского военного контингента. В конце 1937 г. советская помощь стала ослабевать, в то время как фашистская - нарастала. Ослабление советской помощи было связано как с разочарованием советского руководства неспособностью нового правительства Негрина добиться обещанного перелома в войне, так и усложнением международной ситуации, когда испанская проблема становилась менее важной по сравнению с кризисами в Китае и Чехословакии.
Со второй половины 1937 г. советская помощь поступала также в Китай, и объем поставок на Восток «вычитался» из того, что СССР мог направлять в Испанию. Китай был даже важнее для СССР, чем Испания - ведь на этот раз борьба развернулась в непосредственной близости от советских границ. Сдерживание Японии на дальних подступах к СССР было для него крайне важным на протяжении всех 30-х гг.
Упустив возможность одержать военную победу над франкистами, Республика сохраняла только один шанс на выживание - продержаться до начала Второй мировой войны. Такой шанс возник в сентябре 1938 г. в связи с Судетским кризисом, он сохранялся и в 1939 г., так как Республика имела пусть и небольшой, но достаточный ресурс сопротивления, чтобы продержаться несколько месяцев в непредсказуемой ситуации предвоенной Европы. СССР продолжал поддерживать Республику и в этих условиях. Но лидеры Республики уже сами не верили в успех.
По свидетельству П. Тольятти, «ясно было, что Негрин сам тоже потерял веру в дальнейшую борьбу, но он еще держался своей старой политической линии - линии сопротивления… Противоречивым моментом в позиции Негрина было то, что, платонически отстаивая сопротивление, он ничего не делал для того, чтобы его организовать. Его серьезнейшая вина заключалась в том, что в последние дни в Фигерасе он не распорядился отправить в Валенсию и Мадрид по крайней мере часть оружия, которое к нам прибывало».
Ответственность западной либеральной элиты за «невмешательство» и «умиротворение» естественным образом вызывает поиск оправданий, и одно из них - СССР вел себя также. «Когда в Мюнхене в сентябре 1938 г. стало ясно, что западные демократии не готовы выступить против фашистской агрессии, - пишет Д. Пуццо, - Кремль решил сформулировать и проводить иную политику. С конца 1938 г. СССР прекратил поставки оружия в Испанию». Это распространенное на западе мнение, которое априори исходит из национального эгоизма Сталина, верно «с точностью до наоборот».
Поставки возобновились в декабре 1938 г., причем в кредит. В декабре 1938 г. на эти нужды было выделено 100 млн. долл. (для сравнения - в марте 70 млн. долл.),на 55 млн. оружие было переправлено во Францию. В условиях изоляции после Мюнхена Сталин попытался «зайти с тыла» к консолидировавшемуся Западу.
12 января 1939 г. СССР представил Республике заем в 50 миллионов долларов США. В этом соглашении, в отличие от прежней практики, не было условий гарантии займа и даже условий его возврата. По сути, Сталин просто оплатил поставки. Закупки, совершенные за счет этого кредита, дошли до Франции. Пока было можно, это оружие перебрасывалось в Каталонию. 30 января - 4 февраля было отправлено 41 955 винтовок, 3446 пулеметов, 319 тысяч снарядов и 31,5 миллионов патронов. 4 февраля 1939 г. поставки оружия в Каталонию были остановлены республиканским руководством из-за наступления франкистов. Около 400 вагонов военного снаряжения пришлось эвакуировать назад во Францию. Попытка переправить 2 февраля часть боеприпасов в Центральную зону пароходами не удалась - они были уничтожены итальянской авиацией. Больше французы не допускали таких экспериментов. Склады во Франции были переполнены советским оружием, но не могли дойти по назначению.
Оставшиеся во Франции имущество в основном удалось вернуть в СССР. К 11 июня 1939 г. на склады вернулось 180 37-миллиметровых пушек, 117 45-миллиметровых пушек, 60 французских 76-миллиметровых пушек, 98 других 76-миллиметровых пушек, 57 английских гаубиц, 20 гаубиц, 14 японских пушек, 5000 винтовок, 50 самолётов СБ, 70 И-16, 6 УТИ-4, 18 Р-10, 40 танков Т-26.
2 марта 1939 г. в Испанской республике начался мятеж против Негрина и коммунистов. Его инициатор С. Касадо и его сторонники надеялись договориться о капитуляции без репрессий. Франко не согласился с этим - его устраивала только безоговорочная капитуляция. Мятежники добились отъезда Негрина из страны, но сами оказались в тупике. Однако продолжать сопротивление в условиях такого раскола республиканцы уже не могли, тем более, что и так были деморализованы. Мятеж Касадо спровоцировал распад республиканского фронта. Мятеж спровоцировал крах Республики тогда, когда до начала Второй мировой войны оставалось пять месяцев. 1 апреля Республика была уничтожена.
Трагедия Испанской республики заключается и в том, что как раз после начала мятежа Касадо обстановка в Европе стала быстро меняться, мюнхенские соглашения были сорваны. Когда республика стала агонизировать, у нее появились шансы на выживание в связи с общеевропейским конфликтом. Но воспользоваться ими республиканцы не смогли. Однако вины советского руководства в этом нет.
Падение Испанской республики стало одним из сигналов (хотя уже далеко не важнейшим) для Сталина о необходимости смены внешнеполитической стратегии. Оно стало зримым доказательством краха стратегии коллективной безопасности. В то же время в Испании было дано первое сражение в противоборстве, которое закончится крахом фашистского блока в 1945 г.
Александр Шубин
Для этого Генштаб запланировал на -1941 годы проведение операции «Феликс» , во время которой немецкие войска должны были штурмовать Гибралтар с суши, с территории Испании . Испания отвергла предложение Гитлера захватить британский Гибралтар . Франко опасался вступать в войну на стороне стран Оси, понимая, что его вооружённые силы не смогут защитить Канарские острова и испанское Марокко от британского нападения . Позже Франко даже разместил полевые армии в Пиренеях , опасаясь возможной немецкой оккупации Иберийского полуострова .
Во время Второй мировой войны Испания управлялась военной диктатурой, но, несмотря на идеологическую близость Франко и благодарность Бенито Муссолини и Адольфу Гитлеру, правительство каудильо было разделено между германофилами и англофилами. Когда началась война, министром иностранных дел был англофил Хуан Бейгбедер-и-Атьенса . Быстрое продвижение Германии в Европе заставило Франко заменить его 18 октября 1940 года на Рамона Серрано Суньера , шурина каудильо и стойкого германофила. После поражений Третьего рейха 1942 года на Восточном фронте и в Северной Африке Франко снова изменил курс, назначив министром, сочувствующего британцам. Другим влиятельным англофилом был герцог Альба , посол Испании в Лондоне .
Хотя официально Испания не участвовала во Второй мировой войне, но добровольцы из числа испанских граждан сражались за обе стороны, в значительной степени отражая пристрастия в гражданской войне.
Хотя испанский каудильо Франсиско Франко не вступил во Вторую мировую войну на стороне оси, он разрешил добровольцам вступить в немецкую армию при условии, что они будут воевать против большевизма (советского коммунизма) на Восточном фронте , а не против западных врагов III Рейха или населения любой страны Западной Европы . Таким образом, он смог одновременно сохранить отношения с западными союзниками, врагами Гитлера, отблагодарить Германию за поддержку во время гражданской войны в Испании и обеспечить выход для сильных антикоммунистических настроений многих испанских националистов (исп.) , желавших отомстить СССР за помощь республиканцам (исп.) . Министр иностранных дел Испании Рамон Серрано Суньер предложил создать волонтёрский корпус, а в начале операции «Барбаросса » Франко направил в Берлин официальное предложение о помощи.
Гитлер одобрил использование испанских добровольцев 24 июня 1941 года. Добровольцы стекались со всех регионов Испании. Очень высокое желание воевать против СССР показали кадеты из офицерской учебной школы в Сарагосе . Первоначально испанское правительство было готово отправить на помощь Германии около 4000 человек, но вскоре выяснилось, что добровольцев более чем достаточно для формирования целой дивизии из четырёх полков. 13 июля 1941 года дивизия испанских добровольцев, насчитывавшая 18 693 человека (641 офицер, 2 272 унтер-офицера, 15 780 нижних чинов) , под командованием ветерана гражданской войны генерала Агустина Муньос Грандеса отбыла из Мадрида и была переведена в Германию для пятинедельной военной подготовки на учебном полигоне в городе Графенвёр . Там (31 июля, после принятия присяги) она была включена в состав Вермахта как 250-я пехотная дивизия. Для обеспечения соответствия штата дивизии немецкой системе снабжения войск она была вскоре переформирована на стандартную для Вермахта трёхполковую структуру. Личный состав «лишнего» полка был распределён по остальным полкам, получившим название «мадридского», «валенсийского» и «севильского» (по месту жительства большей части добровольцев в этих полках). Каждый пехотный полк состоял из трёх батальонов (по четыре роты) и двух рот огневой поддержки. Артполк дивизии состоял из четырёх батальонов (по три батареи). Из части высвободившегося личного состава был сформирован штурмовой батальон, вооружённый, в основном, пистолет-пулемётами . Впоследствии, после больших потерь этот батальон был расформирован. Из добровольцев-летчиков была сформирована «Голубая эскадрилья» (исп. Escuadrillas Azules ), вооруженная самолётами Bf 109 и FW 190 . Благодаря синим рубашкам - форме Фаланги , единственной в Испании и правящей партии - дивизия обрела своё название - Голубая дивизия (исп. División Azul , нем. Blaue Division ).
Пройдя обучение в Германии, «Голубая дивизия» была отправлена на фронт. В период с 24 июня 1941 по 10 октября 1943 года дивизия принимала участие в осаде Ленинграда , в том числе, в обеих Тихвинских операциях, оборонительной и наступательной , операции «Полярная Звезда» и Красноборской операции . Всего на Восточном фронте служило около 45 000 испанцев. Солдаты и офицеры «Голубой дивизии» получили следующие награды: 3 Рыцарских креста с дубовыми листьями, 3 Немецких креста в золоте, 138 Железных крестов первого класса, 2359 Железных крестов второго класса и 2216 Крестов воинской доблести с мечами. За время боёв с Красной Армией Голубая дивизия понесла следующие потери: 4957 убитых, 8766 раненых, 326 пропавших без вести, 372 попавших в плен (большинство вернулись в Испанию в 1954 году), 1600 человек получили обморожения, 7800 заболели .
В октябре 1943 года, под сильным дипломатическим давлением, Франко принял решение отозвать «Голубую дивизию» домой, оставив символическую силу до марта 1944 года. Желание Иосифа Сталина нанести ответный удар против Франко, добившись на Потсдамской конференции в июле 1945 года вторжение союзников в Испанию, не нашло поддержки у Гарри Трумэна и Уинстона Черчилля . Они убедили Сталина вместо этого согласиться на полное торговое эмбарго против Испании.
После поражения в гражданской войне в Испании многие республиканцы и сочувствующие им отправились в изгнание, в основном во Францию, где они были интернированы в лагерях беженцев, таких как лагерь Гюрс на юге Франции. Многие в начале Второй мировой войны присоединились к Французскому Иностранному легиону , составив значительную часть его. Около шестидесяти тысяч испанских беженцев присоединились к французскому Сопротивлению , некоторые продолжили борьбу против Франсиско Франко . Ещё несколько тысяч человек присоединились к Свободным французским силам и сражались против держав оси. Некоторые источники утверждали, что 2000 испанцев служили во генерала Леклерка , многие из них были из колонны Дуррути . 9-я рота дивизии Леклерка, в основном состоявшая из испанских республиканцев , стала первой воинской частью, вступившей в Париж после его освобождения в августе 1944 года , где встретила большое количеством испанских партизан-маки , сражавшихся вместе с французскими бойцами Сопротивления. Кроме того, около 1000 испанских республиканцев служили в 13-й полубригаде французского иностранного легиона .
В Советский Союз за время гражданской войны в Испании было вывезено группа лидеров испанских коммунистов и большое количество детей из семей республиканцев. Когда Германия вторглась в Советский Союз в 1941 году, многие, такие как коммунист генерал Энрике Листер , присоединились к Красной Армии . По данным Энтони Бивора , 700 испанских республиканцев служили в Красной Армии, а ещё 700 действовали как партизаны в немецком тылу . Отдельные испанцы, такие как двойной агент Хуан Пужоль Гарсия (британский агентурный псевдоним - Гарбо, немецкий - Аларик), также работали на дело союзников.
С самого начала Второй мировой войны Испания выступала на стороне держав Оси . Помимо идеологической близости, Испания задолжала Германии $212 млн за поставки во время гражданской войны. 26 марта 1939 года правительство генерала Франко подписало «Антикоминтерновский пакт ». А в июне 1940 года после падения Франции посол Испании в Берлине представил меморандум, в котором Франко заявил, что «готов при определённых условиях вступить в войну на стороне Германии и Италии». В Испании началась подготовка к войне, так, в испанских СМИ была развёрнута антибританская и антифранцузская кампания, в ходе которой выдвигались требования передать Испании французское Марокко , Камерун и вернуть Гибралтар . 19 июня 1940 года Франко сообщил в Берлин о готовности вступить в войну, но Гитлер был раздражён претензиями Мадрида на французскую колонию Камерун, которая до Первой мировой войны принадлежала Германии, и которую Берлин планировал вернуть себе .
Вначале Гитлер не был сильно заинтересован участием Испании в войне, поскольку был уверен в победе. В августе 1940 года, когда Берлин стал серьёзнее относиться к участию Мадрида в войне, возникла проблема: Германии потребовались воздушные и военно-морские базы в испанском Марокко и на Канарских островах , что не устроило Франко . После победы над Францией Гитлер возродил план «Z» (отложенный в сентябре 1939 года), программу масштабного перевооружения и расширения германского военно-морского флота с целью борьбы с США. Тогда же он захотел разместить немецкие базы в Марокко и на Канарах для запланированного столкновения с Америкой . Американский историк писал: «Тот факт, что немцы были готовы отказаться от участия Испании в войне, а не отказаться от своих планов по созданию военно-морских баз на побережье Северо-Западной Африки и за её пределами, несомненно, демонстрирует центральную роль этого вопроса для Гитлера, когда он глядел вперёд, планируя военно-морскую войну с Соединёнными Штатами» . В сентябре, когда Королевские ВВС в борьбе с Люфтваффе в битве за Британию продемонстрировали свою устойчивость, Гитлер пообещал Франко помочь в обмен на активное вмешательство. Это стало частью стратегии предотвращения вторжения союзников в северо-западную Африку. Гитлер обещал, что «Германия сделает всё возможное, чтобы помочь Испании», и признает испанские претензии на французскую территорию в Марокко в обмен на долю марокканского сырья. Франко ответил тепло, но без каких-либо твёрдых обязательств. Тем временем, фалангистские СМИ подняли тему воссоединения территорий , заявляя о регионах Каталонии и Страны Басков , которые находились в составе Франции .
Гитлер и Франко встретились только один раз во французском Андайе 23 октября 1940 года, чтобы зафиксировать детали союза. К этому времени преимущества альянса стали менее понятными для обеих сторон. Франко в обмен на участие в войне на стороне Германии и Италии требовал помощи в укреплении Канарских островов, а также большое количества зерна, топлива, боевой техники, военных самолётов и других вооружений. В ответ на почти невозможные требования Франко Гитлер угрожал возможной аннексией испанской территории со стороны вишистской Франции . В конце концов, соглашение не было достигнуто. Несколько дней спустя в Германии Гитлер сказал Муссолини: «Я предпочитаю вытащить три или четыре моих собственных зуба, чем снова поговорить с этим человеком!» Историки до сих пор спорят о том почему Франко потребовал от Гитлера столь высокую цену за вступление Испании в войну, переиграл ли каудильо сам себя, переоценив значение Испании для Германии, или, спасая страну от участия в разрушительной войне, намеренно установил непомерную плату, зная, что Гитлер откажется от союза на таких условиях.
Испания была зависима от поставок нефти из США. Вашингтон по просьбе Британии ограничил поставки топлива испанцам. Не имея сильного военно-морского флота, любая испанская интервенция неизбежно столкнулась бы с нехваткой нефти. Полагаться на союзников, Германию и Италию, в этом вопросе было бесполезно, так как они сами испытывали дефицит топлива. С немецкой точки зрения активная реакция Виши на атаки Британии и «Свободной Франции », такие как уничтожение французского флота в Мерс-эль-Кебире или неудачная высадка в Дакаре , делало привлечение к войне Испании менее важным. Кроме того, чтобы сохранить Вишистский режим на своей стороне, предлагаемые испанцами территориальные изменения в Марокко были неприемлемы. Вследствие этого переговоры завершились через девять часов, потерпев неудачу.
В декабре 1940 года Гитлер снова связался с Франко через посла в Мадриде. Германия попыталась заставить Испанию согласиться на пропуск через свою территорию немецких войск для нападения на Гибралтар . Франко отказался, сославшись на опасность, которую Соединённое Королевство всё ещё представляет для Испании и её колоний . В своём ответном письме каудильо писал, что хочет подождать, пока Британия падёт. Во втором письме Гитлер предложил Испании зерно и военные поставки. К этому времени, однако, итальянские войска были разгромлены англичанами в Киренаике и Итальянской Восточной Африке , а Королевский флот продемонстрировал свободу действий в итальянских водах и нейтрализовал французский флот Виши в Мерс-эль-Кебире во французском Алжире . В результате Франко отказался от предложений Гитлера.
Согласно собственной автобиографии, 12 февраля 1941 года Франко по просьбе Гитлера встретился в частном порядке с итальянским лидером Бенито Муссолини в городе Бордигера (Италия) . Фюрер надеялся, что дуче сможет убедить каудильо вступить в войну. Однако Муссолини не интересовался поддержкой Франко после недавней серии поражений, которые его силы понесли в Северной Африке и на Балканах .
Несмотря на нежелание Франко участвовать во Второй мировой войне, Испания планировала оборону страны. Первоначально, в 1940 и 1941 годах, большая часть испанской армии находилась на юге страны на случай нападения союзников из Гибралтара. Однако, со временем, по мере роста интереса немцев к Гибралтару, Франко постепенно передислоцировал часть дивизий в горы вдоль французской границы на случай возможного вторжения Германии. Когда же стало ясно, что союзники одерживают верх в конфликте, Франко почти все свои войска расположил на французской границе, получив личные гарантии от лидеров союзных стран, что они не будут вторгаться в Испанию.
По мере того как продолжалась война, немцы планировали противодействие наступлению союзников через Испанию. Было три последовательных плана, каждый был менее агрессивный по сравнению с предыдущим, поскольку немецкие возможности ослабевали.
Операция «Илона», впоследствии переименованная в «Гизелу», была сокращённой версией операции «Изабелла». Разработанная весной 1943 года, она должна была быть реализована, независимо от того, останется ли Испания нейтральной или нет. Планировалось, что пять германских дивизий (четыре из них механизированные или моторизованные) должны будут, действуя из оккупированной Германией Франции, захватить южные выходы из Пиренеев в Испанию, а также взять порты вдоль северного побережья Испании, чтобы остановить предполагаемую высадку союзников .
Операция «Нюрнберг», разработанная в июне 1943 года, должна была быть оборонительной операцией в Пиренеях по обе стороны испано-французской границы на случай высадки союзников на Иберийском полуострове, с целью отразить нападение союзников на Испанию и Францию .
14 июня 1940 года, в тот же день когда Париж был занят немцами, испанские войска оккупировали Танжерскую международную зону . Несмотря на призывы писателя Рафаэля Санчеса Масаса и других испанских националистов к аннексии «Tánger español» (в переводе с исп. - «испанского Танжера»), режим Франко публично считал оккупацию временной мерой военного времени . Дипломатический спор между Великобританией и Испанией из-за оккупации Танжера в ноябре 1940 года привёл к обещанию Испании соблюдать права британцев и не укреплять этот район . Прежний статус города был восстановлен 11 октября 1945 года .
Согласно книге Грэма Келли, вышедшей в 2008 году, Уинстон Черчилль санкционировал взятки испанским генералам в размере миллионов долларов в попытке повлиять на режим Франко, с тем чтобы не допустить вступления Испании в войну на стороне Германии . В мае 2013 года были обнародованы документы, показывающие, что МИ-6 истратило более 200 миллионов долларов в нынешнем эквиваленте, на подкуп высокопоставленных испанских офицеров, судовладельцев и других агентов, чтобы удержать Испанию от войны .
Несмотря на нехватку ресурсов, франкистская Испания поставляла некоторые стратегические материалы в Германию. Между двумя странами была заключена серия секретных соглашений. Основным ресурсом, поставляемым Мадридом, была вольфрамовая руда с принадлежащих Германии шахт в Испании. Вольфрам был необходим Германии для её передовой прецизионной инженерии и, следовательно, для производства вооружений. Несмотря на попытки союзников скупить все доступные запасы, которые упали в цене, и дипломатические усилия повлиять на Испанию, поставки в Германию продолжались до августа 1944 года.
Помимо вольфрамита Испания поставляла Германии и другие минералы: железную руду , цинк , могла активно работать в Испании и Испанском Марокко, часто в сотрудничестве с националистическим правительством. Гибралтар был главной мишенью для шпионажа , диверсий и саботажа , для чего использовались антибританско настроенные испанские рабочие. Одна из таких атак произошла в июне 1943 года, когда несколько взрывов вызвали пожар на верфи. Британцы, в свою очередь, привлекали антифашистски настроенных испанцев, чтобы раскрывать последующие атаки. Таким образом было предотвращено в общей сложности 43 попытки саботажа. В январе 1944 года двое испанских рабочих, осуждённых за попытку саботажа, были казнены.
Абвер также разместил наблюдательные посты по обе стороны Гибралтарского пролива, собирая информацию о движениях судов и стрельбах британского флота. Германский агент в Кадисе стал целью успешной операции союзников по дезинформации врага, в результате которой Гитлер поверил, что высадка союзников в 1943 году произойдёт не в Сицилии , а в Греции вместо вторжения в Сицилию. В начале 1944 года ситуация изменилась. Союзники получили явное преимущество над Германией, и один двойной агент предоставил Великобритании достаточную информацию для того, чтобы можно было выразить протест испанскому правительству. В результате правительство Испании заявило о своём «строгом нейтралитете». Таким образом, операция Абвера на юге Испании были прекращены.
В первые годы войны законы в отношении беженцев в основном игнорировались . Беженцы, в основном из Западной Европы , бежали от депортации в концентрационные лагеря из оккупированной Франции , а также евреи из Восточной Европы , особенно из Венгрии . Труди Алекси пишет про «абсурдность» и «парадокс беженцев, бежавших от нацистов с их окончательным решением , чтобы искать убежища в стране, где евреям не разрешалось открыто жить как евреи более четырёх веков» .
На протяжении всей Второй мировой войны испанские дипломаты распространяли свою защиту на восточноевропейских евреев, особенно в Венгрии. Евреям, претендующим на испанское происхождение, предоставлялись испанские документы без необходимости доказывать своё происхождение и либо уезжали в Испанию, либо получали возможность пережить войну в оккупированных нацистами странах с помощью своего нового правового статуса.
О планах нацистов по уничтожению евреев; вернувшись домой, они сообщили о них адмиралу . Так, Санс Брис в конце войны вынужден был бежать из Будапешта, оставив спасённых им евреев. Итальянский дипломат Джорджо Перласка , который сам жил под испанской защитой, использовал поддельные документы, чтобы убедить венгерские власти, что он новый генеральный консул Испании. Таким образом, он смог спасти тысячи венгерских евреев .
Хотя Испания фактически предприняла больше усилий, чтобы помочь евреям избежать депортации в концентрационные лагеря, чем большинства нейтральных стран , в самой стране шли дебаты об отношении к беженцам. Франко, несмотря на своё отвращение к сионизму и «иудеомасонству», по-видимому, не разделял бешеного антисемитизма , присущего нацистам. Около 25 000-35 000 беженцев, в основном евреев, получили разрешение на проезд через Испанию в Португалию и за её пределы.
Некоторые историки утверждают, что эти факты демонстрируют гуманное отношение режима Франко, в то время как другие указывают, что режим разрешал только проезд евреев через Испанию. После войны режим Франко был очень гостеприимным к тем, кто был ответственен за депортацию евреев, в частности, к, комиссару по делам евреев (май 1942 года - февраль 1944 года) вишистского правительства Франции .
Начальник службы безопасности Франко, издал официальный приказ от 13 мая 1941 года губернаторам провинций предоставить списки всех евреев, как местных, так и иностранных, присутствующих в их округах. После составления списка из шести тысяч имен Романи был назначен послом Испании в Германии, что позволило ему передать список лично Гиммлеру . После поражения Германии в 1945 году испанское правительство попыталось уничтожить доказательства сотрудничества с нацистами, но этот официальный документ сохранился .
По окончании войны Япония была вынуждена выплатить значительные репарации деньгами или товарами странам за ущерб, нанесённый японскими военными во время войны. Одной из таких стран была Испания. которая получила компенсацию за гибель более чем ста испанских граждан, в том числе нескольких католических миссионеров, и уничтожение испанских объектов на Филиппинах во время японской оккупации . С этой целью в 1954 году Япония заключила 54 двусторонних соглашения, в том числе с Испанией на сумму $5,5 млн, которые были выплачены в 1957 году.